Пламя над Волгой. Крестьянские восстания и выступления в Тверской губернии в конец 1917–1922 гг.

Суд по делу о восстании состоялся только через год. Причина такой задержки не ясна, поскольку УЧК уже в декабре рапортовала о завершении следствия и освобождении сорока семи человек до суда, а остальных – по амнистии к годовщине революции (правда, на состоявшемся вскоре собрании краснохолмских коммунистов чекистам пеняли на слабую работу). Чуть раньше, в конце ноября, краснохолмские большевики требовали расстрелять без суда неких Розонова, Тихонова и Ильина, якобы тоже руководителей восстания.

Не позднее начала февраля 1919 года Краснохолмская УЧК в своем заключении объявила Цветкова и братьев Беляковых, а также Александра Бубнова и Андрея Кузьмина вне закона (первый был выпущен на поруки и бежал). Но весь 1919 год появлялись новые обвиняемые, кого-то отпускали по ходатайствам крестьянских обществ, кого-то держали месяцами под арестом, объединяли дела. Выездная сессия Тверского губернского ревтрибунала только в октябре 1919 года признала Цветкова, братьев Беляковых, Галахова и Соловьева главными организаторами восстания и приговорила всех их к расстрелу путем объявления вне закона. Первых троих задержать вообще не смогли, а Галахов и Соловьев в ночь с 12 на 13 января 1919 года бежали из Краснохолмского арестантского дома. Поэтому право убить их, как объявленных врагами народа, предоставлялось любому гражданину РСФСР. Этих двоих пытались поймать весной 1919 года, когда они, вероятно, вернулись в родные края, но неудачно. По сведениям тверского журналиста А. Проскурякова, писавшего о восстании в 1927 году, В. Цветков эмигрировал.

Остальные из приговоренных к расстрелу были освобождены от наказания на основании амнистии к годовщине революции в 1919 году. Помимо них, к ответственности было привлечено 146 человек, из них трех приговорили к условному расстрелу (одного с заменой на конфискацию скота, двух – с отправкой на фронт), подавляющее большинство – к штрафам от 2 до 15 тысяч рублей (в случае невыплаты – лишение свободы на срок от 6 месяцев до 5 лет). 49 человек освободили от наказания, и по двадцати двум приговор не был вынесен в связи с их нахождением в Красной армии[146].

Данные о наложении на волости контрибуции не обнаружены. В отдельных источниках есть упоминания о штрафах для участников восстания, которые по бедности от них были освобождены, а деньги взыскали… с кулаков[147].

И последний эпизод. Чаще всего источники не позволяют составить представление о том, как материально обеспечивалось подавление восстаний. В данном случае сохранился целый ряд документов, проливающих свет на данный вопрос. 18 ноября Краснохолмский уисполком принимает решение: скот, который отряды брали на питание у комбедов, возвратить за счет кулаков. Всем волостным организациям за участие в подавлении восстания уплатить по 15 рублей на человека. Но буквально через неделю, 25 ноября, Краснохолмская волостная группа РКП(б) с данным решением не согласилась и постановила требовать себе 3000 рублей[148]. Такие вот беззаветно преданные делу революции люди…

Коммунисты против коммунистов

Разобраться в событиях, которые происходили во второй половине октября – первой половине ноября 1918 года в Киселевской волости Осташковского уезда, очень непросто. Во-первых, каких-либо обобщающих документов о них найти не удалось. Во-вторых, в сохранившихся, а это главным образом свидетельские показания, народ врет даже больше, чем в случае любого выступления против власти. В-третьих, здесь заварилась такая каша, что и сами участники событий не могли понять, кто, за что и против кого выступает. А через сто лет разобраться тем более сложно. Но все же попробуем.

Корни этой истории лежат довольно далеко от глубокой осени – в начале сентября 1918 года. После объявления красного террора местные коммунисты не придумали ничего лучше, как арестовать в качестве заложника служащего расположенной в волости лесной конторы тверской мануфактуры Голубева только за то, что он – бывший офицер. Ему еще повезло, в то время десятки человек в губернии были расстреляны за свое происхождение. Но, понятное дело, коллеги арестованного этого не знали и стали жаловаться, а руководство мануфактуры в Твери имело возможность защитить своих работников.

5 октября в Большую Кошу приехали две делегации из Твери, одну из них возглавлял член губкома профсоюза текстильщиков Афанасьев. Они предложили руководству волисполкома встретиться и обсудить ситуацию. Но председатель Носиков и волвоенком Беляков просто не пришли. Зато когда приехавшие решили организовать собрание служащих, явились немедленно и заявили, что волость на военном положении и никаких собраний не допускается. Несолоно хлебавши делегаты отправились обратно в Тверь.