Пламя над Волгой. Крестьянские восстания и выступления в Тверской губернии в конец 1917–1922 гг.

Помимо направления основных отрядов, из Твери после 1 июля постоянно слали дополнительные силы в те уезды, где ситуация только становилась угрожающей, или восстания были подавлены, но требовалось очистить территорию от дезертиров. Это стало основной задачей в первой половине июля, поскольку восстания везде, кроме Вышневолоцкого уезда, были ликвидированы.

Практически везде посланные из губернского центра отряды сыграли главную роль в искоренении дезертирства, хотя и ненадолго, а также в предотвращении возможных выступлений – например, в Зубцовском уезде, где дезертиры были организованы и даже рыли окопы. Но в итоге восстаний так и не произошло. То же самое можно сказать про Ржевский уезд, где были только отдельные мелкие стычки. Всего под давлением отрядов из Твери было задержано в конце июня – июле не менее семи тысяч дезертиров, десятки тысяч явились добровольно[385].

Итогом этой работы стало формирование в губернии, как и по всей стране, системы оперативного информирования о возможных выступлениях крестьян. Под страхом ответственности по законам военного времени все советские органы, вплоть до сельсоветов, всех коммунистов обязали информировать губернские власти о любых случаях контрреволюционной агитации, выступлениях и брожении. Даже в случае отсутствия событий уезды обязаны были информировать о ситуации ежедневно[386].

Так была создана система, не допускающая открытого сопротивления власти.

Глава 6. Худой мир (август 1919–1922 г.)

После бури

После масштабных восстаний июня – июля и их подавления логично было бы ожидать затишья в борьбе крестьян с советской властью. Но последняя не могла оставить деревню в покое, поскольку нужно было выполнять продразверстку. Ну а чтобы выкачать хлеба побольше, придумали новый ход: молоть зерно разрешали только на мельницах, где поставлены контролеры (остальные просто закрыли), и с каждого пуда муки изымали 4 фунта в пользу государства (10 %). Как отмечала в своем докладе Тверская ГубЧК, уже в августе 1919 года началась новая волна столкновений, главной причиной которых был как раз этот натуральный налог.

Конечно, они не шли ни в какое сравнение с предыдущими восстаниями, и вооруженная сила применялась всего несколько раз[387]. Точное число таких столкновений установить сложно, поскольку далеко не все из них нашли отражение в источниках. Скорее всего, их был не один десяток. Но мы располагаем сведениями только о наиболее заметных.

Нельзя не отметить, что тема дезертирства навсегда ушла из повстанческого движения. Были и в дальнейшем организации дезертиров, были немалые волны побегов из запасных частей и с фронта, но идти против власти с оружием в руках они не пытались. На первый план вновь вышло чисто крестьянское движение.

8 сентября в Первитинской волости Тверского уезда, где помол был организован на мельнице совхоза, произошло столкновение. Детали его неизвестны[388]. В Рясницкой волости Старицкого уезда толпа крестьян (двести – триста человек) из семи деревень взломала мельницу, были избиты контролеры. Когда прибыл милицейский отряд, его попытались разоружить, произошла перестрелка. В ходе столкновения два человека из повстанцев погибли, двое были ранены. Все семнадцать арестованных за выступление были освобождены по амнистии к годовщине революции. Но это был временный маневр, потом следствие возобновилось. И в марте состоялся суд над девятнадцатью жителями волости, причем трое из них были председателями советов, а двое – коммунистами. Пятерых приговорили к лишению свободы на 2 года, двенадцать – к штрафу в 10 тысяч рублей и заготовке по 10 кубометров дров, двоих оправдали[389].

Любопытную картину дает отчет начальника губернской милиции Бокова о его поездке по Тверскому уезду в конце сентября 1919 года. В Кумординской волости местный волисполком со всей строгостью взялся за выполнение постановления об отчуждении 4 фунтов. Но в соседней волости (к сожалению, в источнике не уточняется, в какой именно) картина была противоположной: здесь совет сбор проводить не стал (судя по замечаниям Бокова, такая ситуация была широко распространена по губернии). Крестьяне об этом узнали и стали возить зерно на помол туда, а заодно рассказывать об этом соседям. Кончилось все тем, что и в своей волости они выгнали контролера, захватили муку на мельнице и, что интересно, не стали ее делить, а сдали в кооператив! Правда, от ареста чекистами участников захвата это не спасло. На волостном собрании крестьяне постановили не подчиняться постановлению о сборе 4 фунтов за помол. И даже когда прибыл отряд милиции, подтвердили, что платить отказываются. Правда, на уровне деревень пошли на попятную: просили только освободить от сбора бедняков, у которых нет годовой нормы хлеба[390].