Пламя наших душ (СИ)

А правда была в том, что не посмеет он меня выгнать. Пусть он ничего не помнит, но я словно его самая дурная и пагубная привычка, от которой он не в силах отказаться. Поэтому сам не отпустит никуда, да ещё и посреди зимы. Только если ненадолго и из необходимости, как и случилось незадолго до моего дня рождения.

Узнав, что близится такой знаменательный праздник, Влад вручил мне список и деньги со словами, что мы обязаны отметить. И отчасти я была даже рада снова оказаться в городе, а заодно наведаться домой, чтобы взять что-нибудь из вещей. Но где-то в глубине души во мне поселилось странное беспокойство.

Уезжая на вечернем автобусе, я поймала себя на том, что ловлю себя на навязчивой мысли. Казалось, что без меня случится что-то плохое и это беспокойство только усилилось, когда автобус проезжал мимо большого городского кладбища.

Я не стала просить меня высадить подобно героине какого-нибудь фильма, просто решив, что сделаю все необходимые покупки сейчас, а утром вернусь пораньше на первом пятичасовом автобусе. Пусть и идти придётся через полгорода, и вставать часа в четыре.

Дома меня не особо ждали. Отца не было, а у матери был особый гость, ради которого она не стала устраивать мне допросов и выволочек. И спокойно собрав вещи и приняв ванну, я отправилась спать в комнату всё ещё считавшейся моей.

Нырнув под одеяло, я надела наушники и включила кассету с треками из одного нашумевшего в то время фильма. Лишь на краткий миг, задержав взгляд на изображение сыгравшего там актёра, я подумала, что он напоминает о моём брате. Почему, не поняла толком сама и заснула, больше не цепляясь за эту мысль.

Мне снились безмолвные зимние просторы. Чёрное с белым, разбавленное серыми сумерками. Ощетинившаяся иглами застывших волн река и одинокая фигура человека, шагающая к проруби ещё не успевшей затянуться ледяной коркой. И не удивительно. Я сразу узнала это место. Здесь мы с Владом брали чистую воду.

В руках у человека были какие-то верёвки с крючками, глядя на которые я испытала дикое волнение. Мне захотелось окрикнуть его, заставить повернуть назад, но голоса не было. Всё что я могла — только наблюдать за тем, как он разматывает верёвку, погружая её в воду. Но чем больше её уходило вглубь, тем сильнее она натягивалась в его руках.

Вдруг последовал резкий рывок, и верёвка сорвалась, одним из крючков зацепив горе-рыбака за штанину и утаскивая его под лёд.

Совершенно забыв о том, что не могу даже окрикнуть его, я бросилась на выручку. Но мои пальцы прошли сквозь его руки, не встретив никакой преграды. Тогда я подчиняясь некому наитию, нырнула в тёмные речные воды, не испытывая никаких трудностей в связи со стремительным течением. И тогда я увидела чьи-то руки с бледно-синей кожей. Они тянули за верёвку, уходящую во тьму речной глубины.

Размахнувшись, я что есть силы, ударила по рукам, заставляя их выпустить верёвку.

Но радоваться было рано, мужчина ещё не выбрался на лёд, а из темноты передо мной предстало искажённое злостью лицо самой настоящей утопленницы с длинными чёрными волосами зловеще колыхающимися на течении, будто на ветру.

Она потянулась ко мне своими скрюченными от злости или холода пальцами, но вдруг отпрянула и исчезла во тьме. А тем временем, человек выбрался на лёд, отцепив от себя злосчастную верёвку с крючками. Осознав это, я неожиданно почувствовала, насколько сильно колотится собственное сердце и проснулась.

Часы показывали одиннадцать. Понимая, что сейчас точно не усну, я поплелась на кухню, греть чайник.

Возможно, оно и к лучшему, что мне пришлось уйти отсюда. Этот дом слишком сильно напоминает мне о Локи и Сью. Мне даже порой казалось, будто призрак маленькой девочки лишь тихонько притаился где-то рядом, а стоит мне зайти в свою комнату и остаться в одиночестве, я увижу своего зеленоглазого бога.

Только слишком многому теперь суждено навсегда остаться в прошлом. Однажды всё проходит, как дурное, так и хорошее. А найдём ли мы свою частицу вечного, зависит от нас самих.

Я так и не сумела уснуть той ночью, и возвращалась к Владу, чувствуя себя совершенно разбитой.

Открыв дверь маленького вагончика, я прошла внутрь и поставив у порога пакеты с покупками, обнаружила, что Влада нет. Зато нашёлся на кровати крупный чернющий кот, щурящий на солнце свои яркие жёлтые глазищи. А на столе лежала короткая записка.

Утонул в проруби, реинкарнировал в кота. Прошу любить и жаловать. Влад.

Я даже невольно зарычала в тот момент, выскакивая наружу с зажатой в руке бумажкой.

Замерев посреди улицы, я прикрыла глаза, прислушиваясь к окружающим звукам. Из недостроенного здания поблизости раздался шорох, словно кто-то наступил на мелкий камешек. Видимо, шутнику самому не терпелось выбраться из своего укрытия. Но я не спешила и мягкой походкой, приблизившись к зданию, снова замерла.

Солнышко припекало сегодня довольно ощутимо, ветра не было, и я могла позволить себе простоять вот так ещё немало времени. Я прекрасно знала о том, что на стройке сыро и холодно.