Пламя Победы

Он помнил, как впервые увидел Снежану в приемном отделении на каталке. Потом – как делал ей операцию. Как они вместе спасались от сатра и как из-за этого его выгнали из города. А потом было еще много всего другого. И самое главное, ему не хотелось, чтобы все это прекращалось.

– Правда хочу. Приезжай! Я тебя с моими познакомлю.

– С твоими дейвона? Да я их боюсь! – воскликнула девушка.

– С моими родителями, глупышка. Я серьезно: приезжай. Когда тебя ждать?

В трубке молчали, слышалось тихое хмыканье, очевидно, Снежана размышляла.

– А если я сегодня припрусь, не пожалеешь?

– Конечно, нет. Скинь эсэмэску, и я тебя встречу.

В отделение Карим заявился перед самой пятиминуткой и, не стучась, распахнул приоткрытую дверь кабинета заведующего.

– Ба, ординатор наш пожаловал, на целые сутки раньше, – сказал начальник, пребывавший, как и в то утро, когда Карим писал заявление на отпуск, в благодушном настроении. – Не выдержал, совесть заела? – заведующий рассмеялся.

– Да, именно так, – улыбнулся Карим. – Не смог усидеть.

– Зря, надо было сидеть. Все равно работать не с кем, анестезиологи поувольнялись, медсестер не хватает. После майских отправим тебя на учебу, чтоб не мелькал тут.

Карим не смог понять, шутит заведующий или говорит серьезно.

Он вышел из кабинета и направился в ординаторскую. Народ как раз стекался туда: кто-то после бурной ночи, кто-то со свежими силами из дома. Все кивали Кариму, будто он и не пропадал на две недели, а расстались с ним только вчера.

У окна в коридоре Сатин увидел Сет-Лану.

Она стояла и смотрела на него, и это было не совсем обычно. Чтобы эта медсестра вот так, ничего не делая, стояла у ординаторской, вместо того чтобы бежать на летучку, или в палаты к больным, или на пост за лекарствами, или в перевязочную – он не видел ни разу за все годы работы с ней. Но сейчас Часовщица не спешила заняться чем-то привычным, так что сомнений не было: она ждала его, Карима.

Сатин подошел к девушке и, улыбнувшись, поздоровался. Она осталась совершенно серьезной и протянула ему запечатанный белоснежный конверт без единой надписи.

– Это мне? – удивился Сатин и взял письмо. – Точно мне?

Сет-Лана молча кивнула, а потом, вместо того чтобы пойти в ординаторскую, зашагала к лестнице.

– Погоди, а от кого? – крикнул ей вслед Карим.

Но она уже исчезла из виду.

Прислонившись к подоконнику спиной, Карим осторожно надорвал конверт. Там обнаружился узкий листок почтовой бумаги с одной только строчкой: «Если хочешь что-нибудь узнать, приходи сегодня в десять к хоспису. Один».

Карим вздрогнул – уж слишком мрачным выглядело это послание.

По коридору спешил заведующий – на летучку.

– Александр Сергеевич, – окликнул его Карим. – Светлана сегодня работает или сменилась?

– Светлана, к сожалению, уволилась, – развел руками заведующий. – С сегодняшнего дня не работает. Так что остались мы…

– Как – уволилась? – растерялся Карим. – Я ее только что в халате видел…

– М-да? Странно. Вчера еще забрала вещички. Вроде место получше нашла. Ну что тут удивительного?..

Заведующий прошагал в ординаторскую, а Карим так и остался стоять посреди отделения, пытаясь осмыслить услышанное. Уволилась лучшая медсестра! Невероятно.

Он вытащил мобильник и взглянул на время. До предполагаемой встречи оставалось чуть меньше часа. Карим набрал номер Дориченко.

– Это Сатин. – Карим отошел подальше от ординаторской, чтобы никто не мог намеренно или случайно подслушать разговор. – Наша медсестра передала мне только что странное послание. Просит явиться в десять к хоспису, чтобы сообщить какую-то информацию. Но я должен прийти один.

– Погоди, кто просит, что за медсестра?

– Письмо без подписи. А медсестра – «желтая».

– «Желтая»? – Кирилл Владимирович чуть не задохнулся. – Она там, рядом?

– Нет, она только что ушла.

– Так чего ты стоишь, догони!

– Боюсь, поздно. Как всегда, я туго соображаю. Но если б знал, что она уволилась, не отпустил бы.

– Да, крайне глупая ситуация. Но ничего теперь не поделаешь, – пробурчал Кирилл Владимирович. – А хоспис, это ведь напротив шестнадцатого? Там открытое место, все хорошо просматривается… – он сделал паузу. – Нет, одного тебя нельзя отпускать, никак нельзя. Дай подумать… Сделаем так. Мы приедем с ребятами чуть раньше и будем тебя ждать у корпуса «шестнадцать-двадцать». Я даже «пятерку» брать не буду, чтоб не светиться, возьму «десятку» зеленую, она не примелькалась. А ты приходишь себе к хоспису, встречаешься с кем там надо, но если заметишь опасность, поднимай правую руку, это будет для нас сигналом.

– Хорошо, так и сделаю.

Здание хосписа было построено несколько лет назад приблизительно в то же время, что и новый роддом. Карим не раз задумывался: то ли это ирония властей, то ли случайное совпадение. Скорее всего, ни то, ни другое – просто типовой проект модернизации. Выглядел хоспис вполне благообразно, на больницу совершенно не походил. Полукруглое, со стеклянными дверями здание – скорее его можно было принять за какую-нибудь контору.

Разве что место – за пределами жилых районов, да рядом постоянно парковались один-два ритуальных автобуса.