Пламя страсти

В конце концов осознав бесполезность своих усилий, женщина затихла, лихорадочно пытаясь найти выход из положения. Может, ей удастся усыпить бдительность Лайма, а когда он отпустит ее, застать его врасплох и вырваться на свободу?

— Сейчас я уберу руку, — сказал мужчина. — Но вы не должны кричать. Понятно?

Она кивнула головой.

Медленно, словно с неохотой, он отстранил руку от ее лица и на полшага отступил назад.

— Вот так лучше.

Джослин, правда, рассчитывала на большее, но решила, не теряя времени, воспользоваться случаем и, приподняв ногу, приготовилась к атаке. Раньше ей не доводилось делать ничего подобного, но однажды она видела, как применяли этот прием, и знала, что он достаточно эффективен. В следующее мгновение, собравшись с силами, женщина коленом нанесла Лайму удар в пах.

С его губ невольно сорвался крик боли. Однако вместо того, чтобы отпустить Джослин, он, к ее великому разочарованию, сделал прямо противоположное: всем телом снова прижал ее к стене.

Боже, не получилось! Если Лайм Фок и не собирался убивать ее раньше, то теперь непременно убьет. Джослин затрепетала от ужаса, но страх только придал ей сил. Она начала сопротивляться с еще большей энергией. Но как бедняжка не царапалась и не пыталась отпихнуть рыцаря локтями, ее усилия так и не увенчались успехом. Лайм был слишком ловким и сильным мужчиной и, кроме того, намеревался во что бы то ни стало удержать ее. Выбившись из сил, Джослин сдалась на милость победителя.

Некоторое время Лайм продолжал стоять неподвижно, прижавшись лбом к холодной стене. Затем, тяжело дыша, поднял голову и сердито проворчал:

— Проклятье! Неужели вы действительно думаете, что я намерен причинить вам зло?

— Я готова принять смерть, Лайм Фок, но буду сопротивляться до последнего вздоха, — вскинув голову, бросила ему в лицо Джослин.

Все еще не придя в себя от удара, Лайм ответил не сразу.

— Нет, вам не придется этого делать, — с трудом выговорил он. — Готов поклясться своей удачей, что не желаю вам смерти.

— Вы говорите правду?

— Если бы я хотел убить вас, леди Джослин, я уже давно перерезал бы вам горло, вместо того, чтобы вести сейчас с вами беседу. Могу представить, что вы думаете обо мне. Но, поверьте, я не убийца. И, кстати, не отношусь к людям, которые забирают то, что принадлежит другому.

Женщина помрачнела. Она не могла не осознать, что они с Оливером помимо воли взяли то, что должно было достаться Лайму.

— Так каковы же ваши намерения?

— По неудачному стечению обстоятельств подозрения в любой неприятности, которая могла бы произойти с вами сегодня или произойдет в будущем, падут на меня, — признался рыцарь. — Поэтому я снова вынужден убеждать вас в том, что не держу на вас зла. Даю слово.

Говорил ли он искренне? Впрочем, если Лайм лжет, то почему до сих пор не бросил ее здесь, в темном проулке, на произвол судьбы, как поступил с Мейнардом, которого пьяным отпустил из замка?

Не выпуская ее из рук, мужчина сделал шаг назад.

— Нам нужно немедленно выбираться отсюда, пока эти люди не вернулись, — сказал он и потянул Джослин за собой.

Неужели она заблуждалась? Неужели все рассказы Мейнарда, так же как и его опасения за жизнь сына — сплошная ложь?

Но не успела Джослин сделать вслед за Лаймом и пары шагов, как он неожиданно резко повернулся назад, снова увлекая ее в темный проулок.

— Черт возьми! — вполголоса выругался мужчина, опуская руку на рукоятку меча.

Громкие голоса говорили о том, что преследователи возвращаются.

— Она прячется где-то здесь, — крикнул один из них. — Ищите везде.

Джослин похолодела от ужаса. Неужели их скоро обнаружат? Однако Лайм не дал ей времени на дальнейшие раздумья. Бесцеремонно прижав ее к стене, он быстрым движением снял с ее головы стальной обруч с прикрепленными к нему цилиндрами.

— Что вы делаете? — чуть не задохнувшись от возмущения, спросила женщина.

— Разыгрываю спектакль, — пробормотал Лайм. — И вам придется помочь мне.

Пробежав пальцами по ее волосам, он вынул заколки, освободил косы, и они плавно упали на плечи. Затем, прильнув к ней всем телом, мужчина приподнял ее голову и склонился над ней.

— Притворитесь, что вам это нравится, — прошептал он.

В следующее мгновение его губы коснулись ее губ.

Джослин застыла от изумления. За двадцать один год своей жизни она не испытывала ничего подобного. Ни невинные поцелуи юности, ни тем более бесстрастные поцелуи человека, помимо ее воли ставшего мужем, не вызывали таких чувств.

В прикосновениях Лайма не было и тени благородства или нежности. Впившись губами в ее губы, он скользнул ей по спине рукой и прижал ладонь к ее ягодицам.

По телу женщины пробежала волна трепетной дрожи. У нее невольно вырвался тихий стон. Брат ее мужа, немного отстранившись от нее, ответил более громким хриплым стоном. Оторвавшись от ее губ, он провел влажными теплыми губами по ее нежной шее.

— Обнимите меня, — шепнул он ей на ухо.