Пламя в тумане

Но важнее всего то, что она по-прежнему могла сама принимать решения.

По крайней мере, сегодня, в этот последний день.

Она встретится со своим врагом лицом к лицу. И умрет с честью.

Перед ее глазами плыло из-за сгущающегося дыма, и Марико оттолкнула тело Тиё, ее руки дрожали, несмотря на все усилия.

В темноте раздался крик. Человек рядом с норимоно обернулся на треск.

За криками последовало животное рычание. Нескольких зверей.

Затем еще один крик. Эхо похоронного звона. Вместе с ним раздался вой пиршества зверей.

– Ночные твари! – Человек с факелом вновь обернулся, пламя прыгало от его движений. – Они атакуют нас с фланга!

– Проверь девчонку, – настаивал первый человек. – Это важнее, чем…

– Невеста принца все равно что мертва! – С этими словами он бросил свой факел на крышу норимоно Марико, решая тем самым ее судьбу, и бросился прочь. – Соберите наших убитых. Не оставляйте никого! – крикнул он другим людям, которых она не видела.

Марико подавила крик, когда лязг металла и шорох тел собрались в ближайших тенях. С каждым мгновением рос хаос. Пламя в норимоно взметнулось выше. Больше. Жар заставил ее кожу порозоветь. Она крепко сцепила пальцы, сдерживая кашель, и забилась еще дальше в угол. Слезы текли по ее лицу, лишая всякой решимости.

«Трусиха».

Факел наверху с треском поджег лакированное дерево норимоно.

Вскоре Марико сгорит вместе с ним. Лакированный трут вокруг нее трещал и шипел, расплавленная смола вспыхивала голубым пламенем.

С ее губ сорвалось дрожащее дыхание.

«Я не трусиха. Я… выше этого».

Слезы промочили перед ее шелкового кимоно. Она не собиралась умирать, как животное, запертое в клетке. Как девушка, у которой нет ничего, кроме ее имени.

Лучше умереть от меча. Лучше отдаться на милость ночных тварей.

Умереть на ночном воздухе. На свободе.

Чувствуя учащенный пульс в кончиках пальцев, Марико окончательно сдвинула с себя тело Тиё. Она пинком выбила дверь норимоно. Одна блестящая сандалия свалилась, пока она изо всех сил пыталась выбраться, глотая воздух, чтобы потушить жжение в горле. Марико, пошатнувшись, шагнула прочь от обломков и вытаращила глаза, безумно оглядываясь.

Лес утопал в полной темноте.

А ее кимоно было в огне.

Она действовала быстро. Инстинктивно. Марико обернула вокруг себя шелковую ткань, лишая огонь воздуха, необходимого для горения. Запястье обожгло под складками кимоно, дым серыми струйками взвился вверх от гладкого шелка. Резко вскрикнув, Марико дернула за свой оби[18], проклиная способ, которым тот был намотан вокруг ее талии. Слишком сложно. Совершенно не нужно. Спотыкаясь о кусты, она сдернула с плеч прекрасное кимоно, отшатываясь от горящего норимоно как пьяница.

Ее глаза искали во тьме любой проблеск света. Но все, что она видела, – это ее паланкин, охваченный пламенем. Ее кимоно тлело на лесной подстилке.

«Если те люди вернутся, они увидят кимоно. Они поймут, что я сбежала».

Без колебаний Марико схватила его за подол и швырнула шелк обратно в шипящее пламя.

Кимоно вспыхнуло, лишь коснувшись плавящегося лака. Горящий шелк и плавящийся лак. Словно тающие конфеты «Борода дракона».

Смешанные с запахом горящей плоти.

Тиё.

Она быстро заморгала, изо всех сил пытаясь удержать тело в вертикальном положении.

Вокруг нее лежали тела сопровождающих, посланных ее отцом.

Служанки. Самурай. Пехотинцы.

Все мертвы.

Марико стояла в тени, ее грудь вздымалась, пока ее глаза осматривали влажную землю.

Они забрали все ценное. Быстро. Эффективно. Сундуки стояли пустые. Имперских коней увели как движимое имущество, не оставив после себя ничего, кроме поводьев, украшенных кисточками. Ленты красного, белого и золотого цвета устилали землю.

Но Марико знала, что ограбление не было их главной целью.

«Черный клан пытался убить меня. Хотя они знали, что я собираюсь выйти замуж за принца Райдэна, они все равно взялись за эту миссию. Кто-то, имеющий власть над Черным кланом, желает моей смерти».

Внезапно на нее обрушился ледяной шок. Ее плечи ослабли. Снова – почти инстинктивно – Марико распрямила их, напрягая подбородок, чтобы не расплакаться. Она отказывалась сдаваться на милость потрясению. Точно так же, как она отказывалась пускать в свое сердце страхи.

«Думай, Хаттори Марико. Продолжай двигаться».

Она пошатнулась, намереваясь бежать и не оглядываться. Но все, что ей удалось сделать, – это два неуверенных шага, а затем она передумала. Подумала о своих шансах пройти через мрачный лес без оружия и в одних нижних одеждах.