Пламя в тумане

– Сейчас же! – повторил Оками хриплым голосом, его окровавленные пальцы сжимали длинную цепь фонаря, намереваясь использовать ее как оружие.

С виноватым выражением, безошибочно проглядывающим на его лице, главарь Черного клана бросился прочь, растворившись во тьме, как дым в ночном небе.

Марико точно поймала момент, когда Кэнсин увидел возможность. Со смертоносной решимостью ее брат оттолкнул одного из оставшихся имперских гвардейцев и бросился к Оками.

Низкий гул в воздухе достиг лихорадочной громкости. И Оками превратился в размытое движущееся пятно, нанося удары по всему, что он мог видеть, его фонарь вертелся, описывая идеальные круги.

Не колеблясь, Марико бросилась с края крыши прямо на брата. Пытаясь прикрыть его. Он отбросил ее в сторону, закрутившись в воздухе, когда они потеряли равновесие и рухнули на деревянный настил дорожки.

Голова Кэнсина ударилась о край столба. Его тело неподвижно упало вперед. Ледяные, дрожащие пальцы Марико подлетели к его рту, проверяя дыхание. Вздох сорвался с ее губ, когда она поняла, что ее брат просто потерял сознание.

Прежде чем Марико успела сделать что-либо еще, ее схватили за талию и бросили во тьму. Ночной ветер хлестал по лицу, пока она улетала прочь от места сражения, уносимая злым ветром.

* * *

Марико швырнуло на оштукатуренную стену.

Как только она вдохнула полной грудью, то поняла, что они оказались за чайной. Оками схватил ее и убежал быстрее молнии. Должно быть, он воспользовался тайным выходом, чтобы так быстро доставить их на другую сторону двора.

Волк упер предплечье в горло Марико, рукав его элегантного хаори все еще был влажным после недавнего падения в воду.

– Что ты творишь, Санада Такэо? – спросил он, его грудь тяжело вздымалась. Гнев наполнял его голос. Натягивал мышцы на шее. – Ты пытаешься меня убить? – Она чувствовала дрожь его тела даже сейчас.

Ее пульс подскочил до барабанного ритма. Марико пыталась соображать быстро:

– Нет! Я пытался спасти тебя, но промахнулся…

– Не лги мне. – Его пальцы сжались вокруг воротника ее косодэ, притягивая ближе, а гул все еще заставлял его кожу дрожать. – Больше никакой лжи, Санада Такэо. – Его глаза над маской сверкали, как обсидианы. Два камня бездонно-черного цвета, вырезанные из расплавленного огня.

– Я не лгу, – прошептала она, сглатывая ком в горле.

– Только этой ночью – скажи правду.

Легкий весенний дождь начал накрапывать вокруг них. Его руки переместились по обе стороны от ее головы, зажимая ее между его ладонями, вены на его руках напряглись в молчаливой угрозе.

– Только если, – она сглотнула, – только если ты согласишься сделать то же самое. Цена моей правды – твоя собственная.

Голос Оками понизился до убийственной тишины:

– Ты все еще пытаешься торговаться.

Ее сердце подскочило к горлу, его удары гремели в ушах.

– У меня есть ответы, которые ты ищешь. – Марико собралась с духом, дождь превратился в ровные струи воды. – Сними свою маску, и я сниму свою.

Его губы дернулись. Затем – без всякого предупреждения – он снова схватил ее за горло, давление было легким, но непреклонным.

– В ношении маски есть проблема. – Он согнул пальцы, прижимая ее к оштукатуренной стене. – Ее можно сорвать в любой момент.

Марико хотела дать отпор, но не двигалась. Ее руки сжали его запястье. Если Волк хотел увидеть ее страдания – как это часто бывает у хищников, – она отказывалась доставить ему подобное удовольствие. Когда она посмотрела в его беззвездный взгляд, скрытый капюшоном, то не увидела и следа сонного тупицы, которого впервые встретила той ночью возле стоянки на краю леса.

Вместо этого она увидела нечто бесконечно большее. Больше всего, что было.

Но она больше не чувствовала никакого страха. Вместо него она ощущала только силу.

– Я тебя не боюсь. – Марико убрала пальцы с его запястья.

И сорвала с его лица черную маску.

– Хорошо, – мягко сказал он. Он начал улыбаться, устремив на нее холодный взгляд. – Честный обмен.

Марико моргнула.

– Что? – смятение лишило ее остатков дыхания.

Он прошептал сквозь проливной дождь:

– Я все еще должен тебе одну рану, Санада Такэо.

С этими словами Оками отпустил ее.

Только когда ее ноги коснулись сбитых булыжников пустого переулка, она поняла, что Оками подвесил ее в воздухе. Марико понимала, что должна была испугаться столкновения с такой безжалостностью. Такой властностью. Но, как ни странно, она по-прежнему не чувствовала страха.

Она чувствовала себя сильной.

Сильной достаточно, чтобы ответить на его темный взгляд своим, таким же.

– Не отходи ни на шаг. Если ты попытаешься бежать, я сверну твою тощую шею, – предупредил Оками, окунаясь во тьму. Марико последовала за ним. Он пересек еще один извилистый переулок. Затем еще один. Еще два, прежде чем они вышли на главную улицу Ханами. Затем Оками сорвал с себя синее кимоно, выворачивая его наизнанку и обнажая хаори насыщенного коричневого шелка. Цвет, способный замаскировать кровь из раны на спине, по крайней мере, издалека. Он снял с талии черный шнур и отдал его Марико.

В том же высокопарном молчании она вывернула свой косодэ, меняя свой внешний вид.