Пламя возрождения [СИ]

— Не знаю! Сам я его не старался близко рассмотреть. Высокий, лицо скрыто шляпой, плащ до земли. Оружия не видел. Зато второй молодой, из благородных. Это сразу видно, хоть он тоже в маске был. И намного слабее, едва достиг Бронзового ранга. Не знаю, о чем они с Братьями говорили, но через неделю две полных руки наших были собраны для нападения. Два господина тоже прибыли. Когда мы осадили усадьбу, защитников там не было, как нам и обещали. Только два десятка слуг уровня заложения основ, да нас четверо на одного. Ворота как тараном приглашённый мастер своей силой вышиб, что за сила, я так и не понял, как воющий призрак что-то громыхнуло — и нет ворот, да контуженные по сторонам валяются. Двое только задержали нас слегка. Во внутреннем дворе, когда Госпожа с копьём вышла и три девки с ней. Одна ещё грозила карой своей секты, она из Небесной Воды оказалась, что делала в той усадьбе, непонятно. Когда она самого молодого из наших заказчиков узнала и с него в бою маску сбила да шрам на лице ему оставила, я понял, нас живых не оставят. Слишком много мы лишнего видели да слышали. Тем более он её живой брать хотел.

— Живой? — охрипшим голосом переспросил У Син.

— Ну да, он её тоже вроде знал. Там во дворе больше всего наших и полегло. Я сразу место для схрона приметил и в разгар боя туда заполз.

— Дальше! — хлестнул приказ, подкрепленный волной боли.

Торговец застонал.

— Ну а дальше троих убили, одну из секты оглушили. Когда молодой господин приказал её платье с украшениями на другую девку напялить, нашлось много желающих поглазеть. Наши все во внутреннем дворе собрались, да зря они на неё пялились. Приглашённый мастер в это время мечом, что подобрал, всех наших и зарубил. Я себе сразу яд чёрного скорпиона вколол, после него живого от мёртвого полчаса не отличишь, а когда в себя пришёл, усадьба горела да трупы валялись. Чуть не задохнулся в дыму. Заначка у меня была прикопана тогда…

Разъярённый вопль раздался со двора.

Глава 3. Лишние жертвы и новые встречи

Монах схватил лежачий рядом посох и выскочил во двор.

У стены сломанной куклой лежало тело молодого охотника. Рядом с ним в разорванном ханьфу стояла чуть сгорбленная женская фигура с чёрными распущенными волосами.

Руки заканчивались слегка удлинёнными и загнутыми внутрь когтями. Мгновенно развернувшись, мертвая женщина уставилась черными зрачками на монаха и длинным, почти стелящимся по двору прыжком бросилась на него.

Аура монаха вспыхнула алым пламенем, когда, разворачиваясь, он встретил граама в воздухе, отбрасывая тварь в приготовленную ловушку. Удар получился чуть смазанным, но монстр попал внутрь, и линии вспыхнули на земле, замедляя и лишая граама большей части силы. Граам дёрнулся, пытаясь освободиться от невидимых пут, но заклятье плотно держало его.

Склонившись над молодым охотником, У Син понимал, что ему уже не помочь. Рваная рана на горле не оставляла тому шансов остаться в живых.

Яростный вой граама со стороны ловушки и всплеск сил, рвущих заклятье монаха, ударили по двору. Поднимаясь и разворачиваясь, У Син понимал, что не успевает. Проклятый торговец! Лан решил покончить с собой, приведя граама в ярость и на время усилив нежить.

Посох с размаху ударил в плечо твари, но это не остановило её. Разворачиваясь от удара, она когтистой лапой ударила в бок монаха. У Син покачнулся, но устоял на ногах.

Удар ноги в колено подломил ногу твари. Та попыталась достать ещё раз, оставив монаху рану на плече и слишком сильно открывшись. После смерти того, кто послужил причиной проклятья, граам обезумел и не думал о защите, и кулак, объятый огнём, обрушился чудовищу его голову — раз, другой, третий, вымещая накопившуюся ярость на себя и торговца, который смог ускользнуть от него, так и не ответив до конца на мучившие его вопросы.

Покачиваясь, У Син встал и вытащил посох из все ещё пытающийся подняться твари. Наконечник огненного копья возник на конце посоха, и монах несколькими мимолетными движениями отделил голову и конечности твари.

Вымотавшись, мужчина порылся в небольшой поясной сумке и отправил в рот одно за другим три зелья. Содержимое ещё одной бутылочки он осторожно вылил на раны и пошёл, ковыляя, к дому. Рёбра, похоже, были сломаны.

На мгновение задержавшись перед входом в дом, он сконцентрировался на перстне, и чистый, звонкий голос гонга наполнил ночной посёлок, возвещая об исчезновении смертельной угрозы.

В доме У Син первым делом положил бумажный талисман на ещё не успевшее остыть тело Лана. В его руке была зажата иголка, на конце которой, скорее всего, был яд, судя по пене на губах торговца.

Но сейчас монаху было важно просто отдохнуть и не проснуться рядом с ожившим покойником. Взглянув на остывающую еду, к которой он так и не успел притронуться, У Син выбрал место у очага и провалился в сон.

***

— Достопочтимый господин, прошу вас, просыпайтесь.