Пламя возрождения (СИ)

Четыре талисмана, нарисованными золотой тушью на красной бумаге, легли по четырем сторонам погребального костра. Эти талисманы были из его личных запасов, которые никто не возместит, тоскливо подумал монах, выводя один за другим символы на заготовках талисманов. Восемнадцать дополнительных символов легли на тела погибших.

— Я закончил, можете начинать.

По его знаку ветеран вышел вперед и начал ритуал. Только У Син видел, что у него почти нет духовной сущности, чтобы наполнить правильные слова силой. Основную работу придётся делать самому. Рука опять привычно легла на пояс. У Син еще не восстановился полностью от полученных ран и с утра же потратил много сил. Но надо было закончить.

Воин поклонился ему и монах снова затянул мантру Огненного Пути. Очищение через огонь. Огонь, открывающий путь для павших. Только надо сначала выжечь черную кровь. Долгий путь, но сил должно хватить… Ему не привыкать. Если он не выполнит свое предназначение, из этих остатков через пару лунных циклов может подняться нежить.

Это долг. Это честь. Смотря как на это смотреть.

Сила огня, соединяясь с его духом, устремилась костер.

***

Он шел по красному горящему песку, шатаясь под палящим солнцем, и пытался взобраться на гору, обжигаясь на каждом шагу. На плечи давил тяжкий груз. Казалось, каменная плита старается придавить его к земле. А он все шел и шел, обжигая горячим воздухом легкие.

Из песка местами пробивались языки огня. Методично переставляя ноги раз за разом, он продвигался вперед.

Сколько он здесь находился, он не помнил. Он забыл, кто он и что он, почему и для чего он здесь. Он не знал, как сюда попал и как выбраться из этого пекла.

Местами ноги прогорели до кости, но монах каждый раз переставлял их, стараясь не упасть под тянувшей вниз ношей. Рядом иногда появлялась огненная тень с горящими глазами и пушистым хвостом, задевая своим боком. Ее огонь был теплым и почти не обжигал.

Дорога пошла на подъем. Впереди в огненном мареве стала видна тень. Силуэт — камня ли, животного? Было не разобрать. Он не помнил зачем, но ему надо было дойти. Монах сделал ещё один шаг, и горячий воздух снова обжёг ему лицо и грудь.

Алый Тигр лежал на уступе скалы. Перед ним валялась недоеденная туша какого-то зверя. Судя по рогам и шкуре, это был Огненный бык. Огонь горел по двум сторонам дороги, уже почти достигая плеч. Невысокое, но более яркое пламя пылало между ними.

Взгляд упал на обгоревшие ноги. Боли больше не было. Нечему было болеть… Кости, чёрные кости, на которых почти не осталось мяса. Сквозь стопу можно было рассмотреть горящий песок. Или это угли костра?

Лава?

Монах попытался что-то сказать, обращаясь к духу, но его легкие давно обгорели, и из горла вырвался только сиплый звук. Рядом в ногу ткнулось пушистое тело. Раздалось взволнованное мяуканье.

Два горящих золотых глаза уставились на него. Сытый тигр с интересом наблюдал за мучениями человечка. Ноги не хотели отрываться от земли, но ему удалось сделать три шага. Приблизившись к огню, пока жар не стал нестерпимым, и собрав остатки сил, мужчина свалил в пламя ношу со своих плеч.

Восемнадцать шаров, покрытые ржаво красными гнилостными пятнами, упали в огонь. Тигр тихо фыркнул, переведя взгляд с них на монаха. Поклон старшему вышел не идеальный, но глубокий. Зверь рассматривал духовные ядра, сваленные в огонь, а потом фыркнул ещё раз, и алое пламя перед глазами монаха взметнулась вверх, сжигая кожу, мышцы, сухожилия и обжигая внутренности.

Прежде чем его глаза лопнули от жары, он успел заметить, как один за другим в огне поднимались золотые шары душ погибших воинов.

***

— И-а… кха… и-и-и… — поднимался со свистом воздух в оголодавшие легкие, стремясь наполнить их и заставить заново работать.

— Пейте, — ударил край чаши о его зубы, и внутрь полилось питье, холодной волной устремившись к желудку. — Вы на удивление везучи, хотя должны уже начать соизмерять свои силы. Все-таки вам не пятнадцать лет.

Костер уже прогорел, и судя по положению солнца была вторая половина дня.

— Зачем вы стараетесь взвалить на себя больше, чем можете?

Женщина в украшениях из камня и кости недовольно нахмурила брови. Амулетов на ней за эти часы прибавилось.

Тело у монаха не болело, напротив, его переполняла сила.

— Благодарю вас за заботу, старшая, — попытался встать и поклониться У Син, радостно заметив, что после питья к нему вернулся голос.

Духовная сила сидящей рядом с ним женщины перешагнула Серебряный ранг. Сейчас он это остро чувствовал.

«Ясно, кто смог поставить купол защищая своих воинов», — сообразил он.

— Вы слишком далеко отправились по Огненному пути, тем более к духу хоть и родственной вам силы, но с которым у вас не было духовного договора. Все могло закончиться весьма плачевно. Вы рисковали жизнью в этом ритуале.

— Я… должен был это сделать.

— Не думала, что у Защищающих в этой империи желание исполнить свой долг граничит с глупостью. Хотя, должна признать, наблюдать за вами двумя было интересно.

— Двумя? — переспросил монах.