Пламя зимы

Я знал, что необходима хоть какая-нибудь причина для радости при мыслях о Мелюзине, – иначе я сойду с ума. Но когда Стефан сказал о Мод, я был застигнут врасплох. Имя Мод мгновенно принесло в мою память то, что я видел так часто в прошлом: королева на своем кресле у огня и Мелюзина рядом, сидя на табурете со своим вышиванием на коленях, смотрит вверх и подает мне руку. Я был внезапно охвачен такой резкой болью от тоски, что мои глаза наполнились слезами и я отвернулся. Стефан схватил мою руку.

– Ты переменил свои намерения при мысли о цепях? Ты боишься их больше, чем смерти? – спросил он с презрительной усмешкой.

Поднявшийся гнев вытеснил из моей головы Мелюзину. Как Стефан смеет насмехаться надо мной? Разве это я плакал от безнадежности как дитя, проклинал и винил в своих бедах всех, кроме себя?

– Да, я боюсь их больше, – холодно вымолвил я, – так как они суждены мне скорее, чем смерть, но ничего я не боюсь так сильно, как не выполнить свой долг и не повиноваться вам.

Как только Стефан увидел, что получит свое, он снова заулыбался. Он даже не заметил, что ранил меня и что я был зол. Он подумал, что его насмешка сняла мои сомнения.

– Ты слишком беспокоишься, – сказал он. – Мы не попадемся. Когда мы пойдем?

Не ожидал ли он, что я скажу «нынче» и проведу его из крепости и через центр Бристоля? Если так, то он был ужасно разочарован. Я указал ему на трудности и на необходимость составить план.

– Возможно, стражники стали менее бдительными, чем были вначале, но даже слепые стражники заметят, если мы просто выйдем.

Он рассмеялся и легонько ударил меня кулаком.

– Тогда давай составим план, если нужно, но он не должен задержать наше освобождение слишком надолго, пока не разрушилась наша растущая надежда, о которой говорил Грольер.

По мысли Стефана, мы должны были выйти в запретную оружейную мастерскую, захватить оружие и доспехи, если сможем найти их, и с боем проложим себе дорогу. Когда я вспомнил мертвые тела вокруг него возле Линкольна, то эта идея не показалась мне настолько смешной, какой была бы, если бы речь шла о другом человеке, однако, я напомнил ему, что численностью можно в конце концов изнурить любого человека, каким бы он ни был сильным.

– Они не изнурят меня, – сказал он капризно. – Ни один человек не смог бы подойти ко мне так близко.

Мой шлем пропал, а я был оглушен камнем. Здесь нет камней.

– Да, камней нет, – резко сказал я, – но есть дубинки, ножи и копья. И даже если мы сможем с боем выйти из крепости, пересечь придется весь город. Как же мы сможем это сделать, если поднимут крики и тревогу?

– Как же можно убежать, не поднимая тревоги и криков? Я не имел в виду, что мы начнем сражаться прямо здесь, в крепости. Я думаю, что мы смогли бы уйти тихо, убить стражников у ворот и бежать. Ты сам сказал, что мы не сможем просто выйти.

– Мы не сможем выйти в качестве самих себя. Но если мы переоденемся как крепостные, которые приходят выполнить дневную работу, то мы сможем выйти. Возможно, никто не заметит нашего отсутствия несколько часов, а к тому времени мы могли бы оказаться в сельской местности. Кто обратит внимание на двух бедных крестьян, устало плетущихся с одной работы на другую?

Вначале Стефан посмотрел на меня, как если бы у меня росли две головы, но после некоторого обсуждения он начал видеть достоинства идеи, а возможно, думать, что это могло бы быть забавным приключением. Как бы то ни было, он с энтузиазмом участвовал в моих попытках достать для нас костюмы, и его энтузиазм возрастал все больше с каждым новым кусочком обнадеживающей информации.

Первым шагом было добыть моими руками деньги. Не было необходимости делать это тайно: я мог прикинуться, что хочу иметь их для азартных игр, к которым меня часто приглашали присоединиться. Достать деньги оказалось легче, чем я ожидал. Я смог продать, как сувенир, одну из рубашек Стефана, вышитую Мод, с гербом Англии. Я думаю, что человек, купивший ее, поверил в то, что я стянул ее у своего хозяина, но это предложил именно Стефан, чтобы я продал все, что смогу. Он подчеркнул, что мы ничего не сможем взять с собой, поэтому должны получить все, что сможем, за костюмы, которые нам придется оставить. К сожалению, я не смог продать много, так как побоялся, что это возбудит лишние подозрения.