План «Барбаросса». Крушение Третьего рейха. 1941–1945

Огневая мощь танковых батальонов была повышена за счет давно ожидаемой замены 50-мм пушки L60 на старую 37-миллиметровую в танках III (хотя эффективность замены была снижена из-за того, что первая партия была по ошибке оснащена пушкой L42), а в танках IV – установкой 75-мм пушки L48. В то же время количество танков в дивизии было увеличено в силу добавления четвертой роты в каждый танковый батальон. Однако это увеличение численности было скорее номинальным, чем реальным, так как производство танков в 1941 году было равно всего 3256 единицам, и в первой половине года на фронт было поставлено только 100 единиц. Потери в кампании 1941 года составили почти 3 тысячи машин, и штатное количество было потом уменьшено передачей многих танков моделей II и I в другие части для несения полицейской и внутренней службы, потому что эти танки были совершенно непригодны для тяжелых условий Восточного фронта. Таким образом, хотя в каждом батальоне и было организовано по четыре роты, очень немногие имели требуемое количество 22 танков моделей III или IV. И в самом деле, в начале кампании 1942 года численность германских танков была ниже, чем в начале кампании 1941 года. Но это «компенсировалось» безжалостным изъятием техники из частей в северном и центральном секторе и сосредоточением всех новых танков в группе Бока, что повысило плотность танков в районе, избранном для наступления.

Если производство танков в России действительно достигало 700 единиц в месяц, как утверждал Гальдер, то перспективы немцев на самом деле выглядели бы бледными. Но два из главных центров танкостроения, в Харькове и Орле, были во вражеских руках, как и большинство заводов-поставщиков в Донецком бассейне. Завод, выпускавший KB в Ленинграде, работал со сниженной производительностью, и вся продукция шла на местные нужды. Прославленные заводы на Урале (а именно в Свердловске и Челябинске) только начинали развертывать производство весной 1942 года. Хотя официальная советская история говорит о значительном расширении производства танков во второй половине года, представляется маловероятным, что во всяком случае в первые месяцы оно было выше, чем у немцев, а реальная численность танков на русском фронте была, безусловно, ниже. В кровопролитных боях первого военного лета Красная армия потеряла почти весь свой танковый парк в 20 тысяч машин. Экономика понесла почти такие же тяжелые потери: если брать уровень 1940 года за 100 процентов, то производство угля снизилось на 57 процентов, чугуна – 68, стали – 58, алюминия – 60 и зерна – на 38 процентов. Не входя в тонкости расчетов, которые подвержены искажениям каждой стороной, будет правильно сказать, что советские промышленные мощности снизились примерно в два раза под влиянием наступления немцев в 1941 году.

В первые месяцы 1942 года с заводов в Британии и США через Северный морской путь в Мурманск и сухим путем из Персии в Россию поступило определенное количество танков[70]. Что с ними случилось, остается загадкой. Русские, что вполне понятно, отвергли большую часть их как непригодных к применению. (Само по себе это уже характеризует отставание западного танкостроения, если единственная модель, сколько-либо пригодная на Востоке – «шерман» – начала выходить с конвейера, став уже устарелой по русским стандартам. Первые поступления танков «шерман» начались не ранее осени 1942 года, когда превосходящие их Т-34 уже производились в течение 18 месяцев, а Т-34/85 и «тигр» уже были готовы к запуску в серию.) Несколько британских танков поддержки пехоты типа «матильда» и «Черчилль» использовались в так называемых «отдельных» (то есть действующих при поддержке пехоты) бригадах, где они стали приемлемы благодаря своей очень толстой лобовой броне. На последующих этапах боев на Кавказе Клейст заметил несколько американских танков «хани» – легких быстроходных танков с 37-мм пушкой. Но похоже, большинство западных танков распределялись среди театров, где не было боевых действий, как, например, Финский фронт и Дальний Восток, и они играли лишь косвенную роль.