План D накануне (СИ)

Лето. Седоусые солдаты колют штыком мешки и тут же стреляют, чтобы сбросить тело, это мило их сердцу, к тому же все они пребывают под боевой психической травмой, могут то смеяться, то цепенеть, и делают это. Ветераны, чьи золотые годы пришлись на бои за Симоносеки и осаду Плевны, берут из луж спирт и фильтруют его на масках противогазов. Под тентами лежат сваленные в кучу ржавеющие помпы — раньше приходилось часто откачивать воду из окопов. В сторону фронта где-то далеко ветер двигает рулоны сена с суходольных лугов, настолько разнообразного состава, что формуле получения иприта до него далеко. Северное полушарие и они в том числе пребывают в поре благоденствия, скоро пожинать плоды, уже не нужно думать о том, что сеять, всё решено или решено за тебя. Некоторые птицы на ветках неотличимы от наливающихся прямо сейчас яблок. Другие сидят на грибах, пугаясь столь близкого присутствия планеты. Дубоносы кормят дубоносов из клюва в клюв, крепко вцепившись в мшистые ветви. Не избежать и боёв местного значения, по-видимому, не настолько принципиальных, почти без потерянных перьев и обрываемых, едва только со стороны стоянки донесутся залпы. Небо часто оказывается на пороге грозы, это очевидно по страшного вида тучам, в которые молниеносно превращаются облака восходящего скольжения, но дальше апокалиптических видов над линией горизонта, призванного, кажется, для иного, для надежды, для принципа диалогичности и поворота на лучшие мысли, по крайней мере, возвышенные, далёкие от угнетающих душу предметов, дело не идёт, а если бы и шло, это не могло пронять их, уже повидавших виды — спины врагов, разъярённые лица врагов, летящие в их сторону пули, распространяющиеся в их сторону маслянистые выделения, выпадающие в их сторону из оконных проёмов мешки с песком, теряющие равновесие в их сторону велосипеды с покрытыми толстым слоем грязи шинами, теряющего сознание в их сторону Уинстона Черчилля, испускающего в их сторону кишечные газы Николая II, бывало и что-то похлеще кишечных газов, лето же, взрывающиеся изнутри в их сторону стеклянные глаза противогазов и уже ушедший далеко за их спины упадок дисциплины — всё-таки лето.

Вдалеке посреди поля валялась сильно приплюснутая торба с немного распущенным шнуром, торчал жёсткий угол с ребристой маркой — чёрный пенни или Минин и Пожарский на благотворительность. Вдруг раз, и она начала вибрировать, потом метаться, будто в энергетическом пузыре. Он остановился. Полевая корреспонденция, без разницы какая, была так необходима людям, они материализовывали мысль о ней и вместе с той спурт. Если бы из Саратова не гасился гуж с Ростова, сумка полетела бы на Дон, если из Крыма, конечно, не перебьёт многодетная гвардия. Но на окраине луга, едва в подлеске, шло нешуточное трепетанье, почти кариорексис изнутри. Бумага, подумать только, мнётся, стыки пробиты грубой пряжей, здесь уже не уровень причаливающих гонцов и не церковь нуждается в обмене мыслями, это вечный стук внутри: доставить, доставить, доставить; а это значит достичь, добежать, дотянуть, продлить второе дыхание, найти силы не оглянуться на слетевший плащ. А там, в сердце страны, люди, защищаемые, «тыловики», почти ничего не знающие о тайлинах, только и жили мыслью о новом дне, когда принесут почту.

12, 6, 9, 12, 5, 4, 1, 3, это могли быть ячейки садка душ или координаты накрывшего треть Европы знамени, которое умоляют убрать из Люксембурга, или номера перфокарт в определённом собрании, или отметки на корешках книг, которые мерцают элизами в растровой графике.

За эти годы Т. (переехавший сразу после подавления восстания пятого года) привык жить в городе-крепости, странном, где в непосредственной близости к стенам до сих пор не образовалось жилой застройки, ничего не разрасталось. Зубы бойниц куда ни глянь на фоне сумерек и рассвета. Натужные придворные, сделавшиеся механическими куклами на старости лет, такие требования, что задницу не почесать, однако ходить можно в том, что есть, камзолов не выдают, как и рыбачьих сетей, странен сюзерен и странны интриги в доме его просто за круглой стеной, пристроенной к скалам.

— Размышляя над этим, возможен ли был исход, то есть верили ли вы лично, что способны… в случае абсолютного везения, разумеется, в случае, если бы всё причудливым образом наталкивало вас на разгадку, а если падающее удилище оставалось без внимания, то поднималось бы снова самостоятельно и падало вам на голову, так вот, верили ли вы, что однажды сможете утвердиться в каком-то мнении относительно этого?

Застывший в этот миг лицом к стене, Зоровавель обернулся.

— Не хватает восьмёрки и семёрки.

— Вряд ли я мог ожидать большего и от потревоженного блюдцем Готфрида Лейбница.