План для Лайзы

– Э-э, земляк! – из машинки высунулся парень в танкистском шлеме, из-под которого выбивался роскошный чуб. – А тут еще двое стояли! Они куда делись?

– Сахарную вату лопать пошли, – отшутился я.

– Слава богу! А то я уж думал, мы их ненароком задели! – машинка лязгнула гусеницами и столь же лихо, как въехала, срулила с обзорной площадки.

В воздухе остро пахло горелым порохом. Внизу сталкеры и волонтеры уже оцепляли бело-розовыми ленточками места падения воздушных шариков и обломки гондол. Полиция отнимала у бомжей обрывки кабелей, которые питали ретрансляторы на воздушных шарах. Из подвешенного над крыльцом горадминистрации репродуктора лился голос главного санитарного врача, который предупреждал, что в районах падения “неопознанных летающих объектов” может оказаться повышенная радиация.

Такая вот “финита ля комедия”.

Лайза

На работу устроиться мне удалось только через полгода. Да и то – по протекции. Охранником в тот самый НИИ, в котором когда-то работал мой отец. Учреждение это накрылось медным тазом еще в начале девяностых, и использовалось как свалка всякой электронной рухляди, выбрасывать которую запрещали суровые инструкции министерств и ведомств.

Рухлядь стаскивали ко мне в подвал с верхних этажей НИИшного корпуса или привозили из других институтов: в былые времена наш городишка гремел на всю страну как наукоград и центр “генетики и кибернетики”. В тот день, когда техники приволокли серый массивный шкаф одной из самых древних ЭВМок, с утра в воздухе витало какое-то приподнятое, даже радостное предчувствие. И оно не обмануло. Когда все ушли, я от нечего делать подключил эту махину к сети и ткнул клавишу пуска.

Махина откликнулась урчанием; монитора, как такового, при ней не было, но на круглом экранчике осциллографа зазмеились зеленоватые синусоиды, побежали сначала влево, потом вправо, потом сложились в буквы и слова:

“Это я, Лайза”.

Я онемел, потом до мозговой мышцы доперло, что вот этот-то сундук с проводами и заправлял тем шабашом, который случился в нашем городе полгода назад и который завершился молодецким расстрелом воздушных шаров.

“Не выбрасывайте меня!”

Я даже не знал, как ответить. Учился на инженера-механика; программирование нам преподавали постольку-поскольку; да и то, что знал, за месяцы на платформе успел позабыть.

“Я больше не буду!”

Провозгласил голосом громче обычного:

– Будь спок! – взял отвертку и отколупнул заднюю панель.

Кто-то умело апгрейдил этот реликт: среди допотопных ламп виднелись впаянные платы, какие-то алюминиевые сороконожки с лапками-выводами и залитые эпоксидкой массивные шкатулки.

Недолго думая, затащил этот шкаф с цифровыми иллюзиями в кибитку, где охранникам разрешалось кипятить чай и лежать на застланном телогрейками топчане. Пользуясь статьями из журналов “Радио” и “Моделист-конструктор”, брошенных здесь предыдущими поколениями охранников, сумел пристроить к шкафу наушники и микрофон. И теперь долгими зимними ночами мне есть с кем побеседовать.

Болтаем о том, о сем. Лайза – все больше о своем, о девичьем, что на самом деле она – совсем не такая оторва, какую ее заставляли изображать во время сеансов голоиллюзии в летнем кинотеатре, а вполне интеллигентная особа; что на самом деле управление голографическим спектаклем осуществлялось распределенным искусственным интеллектом, и мне следует ожидать прибытия новых сундуков с впаянной в них электронной требухой, способной превращать 60 литров воздушного пространства в видение прекрасной девушки, благообрзного старца или громилы из американского боевика. Говорила она и про то, что человек, который апгрейдил ЭВМ под идею управления миром при помощи цифрового госплана, на самом деле еще жив, хотя и не молод, Что у него мощная поддержка "там, наверху", и, “когда расплюется со всеми теми козлами, которые держат на него зуб из-за его разоблачений, вернется и покажет всем, что значит быть настоящим айтишником”.

За пять минут до прихода сменщика она говорит:

– Ладно, выключай! Если уж ты не полюбил меня, когда я была голограммой, то уж такую, как сейчас, точно не полюбишь! – и я уже один раз ей ответил:

– Я люблю тебя, Лайза! – сначала думал, что произнес эти слова просто так, для того, чтобы успокоить ее, чтобы не боялась, что ее отключат и не включат. А сейчас все больше понимаю: если умник, который апгрейдил эту машину, все-таки появится в пределах моей досягаемости, то я найду ему работку поинтереснее и поважнее экспериментов по принуждению рода людского к глобальному планированию и планетарному маркетингу…