План побега

- Это вопрос времени. Окончательное сражение еще не началось. Так что победа будет за тем, за кем надо. Боги не умирают.

Я не сразу оценил значение этих слов. Когда до меня дошел смысл сказанного, я спросил:

- Значит, вы не верите в Бога?

- В Бога - нет, не верю; я верю в богов.

Я объяснил себе это так: он распределяет свою неприязнь к единому Богу между несколькими, чтобы смягчить ее, и, таким образом, его многобожие есть литературное выражение его атеизма. Возможно, я ошибался.

- Снова миф о Гидре, - прокомментировал я шутя, чтобы показать: ему не удастся сломить меня своим лицемерием.

Как можно было меня сломить, если я его все-таки не понимал. А он продолжал:

- Нет агнцев на алтаре, храмы разрушены, но не надо терять мужества: боги непреходящи.

- И они не несут зла, как Крест и Клеймо, - заключил я.

- Боги не покинуты, - заверил он меня. - Боги не нуждаются в людях. Люди - вот кто покинут!

Все утро я слушал ужасные вещи; но худшими были те, что я услышал в самом конце. Из стыдливости я перестал слушать. Пока Ланкер сыпал не знаю какими нелепостями о том, что богам храмы не нужны, они нужны людям, чтобы стать ближе к богам, я думал о том, что атеист - это представитель вымирающей в нынешнее время расы, нечто исчезающее, вроде вечернего чая, доходного дома, книг Кони и других живописных примет нашей молодости. Полагаю, последним атеистом был продавец игрушек в универмаге "Базар Колумба", человек очень начитанный, который однажды, когда кто-то сказал: "Какой-нибудь Бог будет всегда", воскликнул с сожалением: "Как, и вы тоже?!", и словно бы ему ответили: "А вы разве нет?" - продавец игрушек продолжал: "Что ж, давайте порассуждаем; люди, изобретя Бога, создали увлекательный и любопытный персонаж; однако не надо уподобляться детям, которые никак не хотят примириться с тем, что Пиноккио, деревянная кукла, существует только в книге, - они просят, чтобы он жил на самом деле".

Голос Ланкере был похож на дробный перестук:

- Богоявления (привыкайте искать термины в словаре) - не так уж и редки.

- Я считаю себя ярым противником словарного богатства, - ответил я.

- Touchй, mio caro, touchйxiv! - воскликнул он. - С вашего позволения, я снова приведу аргумент. Кто же не чувствовал хоть раз, в процессе какой-то деятельности, неожиданное присутствие чего-то божественного? Самый типичный пример, наряду с другими: когда писателю является муза или когда говорят, что его посетило вдохновение. Другой пример относится к Венере.

Он сделал паузу, и я понял, что он продолжит только после того, как я переспрошу; я переспросил:

- К Венере?

- Не понимаете? А вы не?.. - В его тоне слышались изумление, возмущение и презрение одновременно.

- Ну конечно, нет, это же ясно, - быстро заверил я.

- Нет такого бедняги, который не почувствовал бы этого на себе хоть раз, - проговорил он отчетливо, будто обвиняя меня. - Над любовью сияет Венера. С Оливией и нами это происходит каждую секунду.

Теперь пришла моя очередь взглянуть на него свысока, с презрительным любопытством. Подобные бестактность и нескромность действительно не казались мне признаками хорошего вкуса и не соответствовали правилам приличия при разговоре джентльменов. Отмечу мимоходом, хотя это и не суть как важно, именно в этот момент я ощутил, уже не впервые, желание покорить Оливию. А этот наивный Ланкер, опьяненный собственным пустопорожним красноречием и потому нечувствительный ко всему прочему, продолжал:

- Вдруг до нас доходит, что космические силы достигли нас, что они проникли в самые интимные глубины нашего существа; и тогда нас охватывает радость или страх: это могущественный бог Пан. Стивенсон написал о флейте этого бога: прочтите его статью.

Я перебил его, процитировав к случаю:

Коль ноздри как меха и грива - дыбом,

а в воздухе разлито

сиянье золотое

нагой перед тобой из вод предстала Афродитаxv.