План вторжения

Дело в том, что Аппарат пользуется поступающими в его распоряжение папками с личными делами для вербовки собственных кадров. Сюда попадают личные дела убийц и прочих наиболее опасных преступников, и именно среди них отбирают тех, кого после соответствующей разъяснительной работы включают в штат личного состава Аппарата. То, что личные дела используются и для шантажа, естественно, не вызывает ни малейших сомнений, и именно этим объясняется тот факт, что Аппарат редко подвергается ревизионным проверкам. Тут же кроется и причина того, почему ему постоянно выделяют столь значительные средства, которые тратятся Аппаратом совершенно безотчетно. Здесь мне хотелось бы попутно предложить следующее: если какие-либо юридические действия будут планироваться против Аппарата в целом, то, во избежание ответных акций с его стороны, могущих получить нежелательную огласку, следует в первую очередь затребовать у них их личные дела и запросить сведения о судимости, приводах и прочем, хотя я уверен, что Ваша Светлость безусловно предусмотрела все это.

Таким образом, моя собственная карьера в Аппарате ничем не отличалась от карьеры прочих честных кадровых офицеров. Если у меня и были какие-либо выдающиеся способности, то это могло относиться только к сфере освоения иностранных языков — изучение их давалось мне достаточно легко. Я полагаю, что именно знание «английского», «итальянского» и «турецкого» языков (все они являются языками землян), по-видимому, и позволило мне выдвинуться в конце-концов на пост начальника отдела подразделения 451. Вам, наверное, легче будет представить крайнюю незначительность занимаемой мной должности, если я постараюсь описать круг моей компетенции.

Подразделение 451 осуществляет контроль за той честью космоса, в которой находится однае-динственная звезда — желтый карлик, — фигурирующая на астрографических картах под названием «Блито», а среди обитателей системы известная как «Сол». Звезда представляет собой центр планетной системы. Несмотря на то что вся система состоит из девяти или десяти планет, обитаемой является только одна. Этот обитаемый мир носит название «Блито-ПЗ», поскольку планета движется по третьей от центра орбите, однако местное ее название звучит как «Земля». С точки зрения интересов империи данная планета рассматривается как возможная промежуточная база на отдаленную перспективу в случае расширения империи в сторону центра Галактики. Однако График, оставленный Нам в наследие нашими мудрыми предками, не предусматривает подобного шага в ближайшем будущем, резервируя его на более отдаленные времена — слишком уж многочисленны и многообразны наши задачи по освоению, покорению, приведению в цивилизованный вид и включение в состав Конфедерации планет, выгодно отличающихся от упомянутой выше.

Вообще все эти процедуры требуют огромных временных затрат, да и непрактично было бы оставлять незащищенными фланги или слишком перегружать ресурсное обеспечение. Не могу скрывать от Вашей Светлости — да и не собираюсь делать этого, — что Аппарат имел свои частные интересы, связанные с планетой Земля.

Однако, получив неожиданный вызов, я не знал ничего такого, что могло бы указывать на то, что там совершалось что-либо противозаконное. Ровным счетом ничего необычного не было в потоке поступавшей на мой стол информации — наоборот, все свидетельствовало о том, что дела там шли давно заведенным порядком. Поэтому я ничем не мог объяснить того состояния, в котором я застал Ломбара Хисста.

И дело, конечно, вовсе не в том, что Ломбар Хисст в любом состоянии крайне неприятен в общении. Этот гигант на целые полголовы выше меня. В левой руке он всегда держал так называемое жало — короткий гибкий хлыст примерно восемнадцати дюймов с электрошокером на конце. У него была пренеприятнейшая привычка бросаться на человека, хватать его за отвороты одежд, подтягивать рывком к себе, а потом орать ему в лицо так громко, будто тот находится от него по меньшей мере в сотне футов. Причем операцию эту он проделывал даже тогда, когда собирался сказать кому-то просто «доброе утро», а уж когда он пребывал в возбужденном состоянии, то неизменно подкреплял свои слова похлопыванием хлыстом по ноге собеседника, как бы подтверждая этим самым каждое из сказанных слов. Очень болезненная процедура, должен сказать. Таким образом, общение с Ломбаром Хисстом вселяло в его подчиненных по меньшей мере робость.

Кабинет его в любое время чем-то походил на берлогу дикого хищника, а сейчас — и более того. Две скамьи, используемые для допросов, были перевернуты, на ковре валялся растоптанный в приступе ярости калькулятор. Хисст так и не включил свет, и закатный полумрак, вползавший в комнату через зарешеченные окна, окрашивал все в красноватый цвет. Создавалось впечатление, что Ломбар Хисст покрыт запекшейся кровью.

Как только я вошел в кабинет, он тут же ракетой взвился со своего места и, швырнув мне прямо в лицо какую-то скомканную бумагу, схватил меня за отвороты мундира так, что лицо мое оказалось в каком-то дюйме от его носа.