Planescape: Torment: "Пытка Вечностью"

— Ну, да… когда ты так долго мертв, поневоле научишься правдоподобно притворяться. Я слушал всю вашу беседу. Используй свои силы для кого- нибудь другого, нечего их тратить на меня.

— То есть, ты собирался просто лежать здесь, пока меня разделывают на части?

— Ну, да, шеф. Ты ведь все равно не умрешь. То есть, если бы ты потерпел поражение, должен же кто-то вновь ввести тебя в курс дела. Плюс к тому, ты же знаешь, что в сражении от меня толку немного, ну, конечно, когда я не дразню одного мага или другого…

Когда магия моя наполнила его, Дак'кон судорожно вдохнул и с трудом открыл глаза. Казалось, он еле- еле цепляется за жизнь.

— Ранее, Дак'кон, ты сказал Речь Двух Смертей Как Одной. Пробил час.

Когда я произнес эти слова, глаза Дак'кона закрылись — на секунду я испугался, что жизнь вновь оставила его, — а когда открылись вновь, то не были больше угольно — черными, а отражали металлическую поверхность его меча; и я знал, что Дак'кон стал другим, намного более могущественным. Он глубоко вздохнул, а затем поднялся на ноги; карах его заострился.

— Мой меч — твой.

Силы мои устремились к Анне, и тело ее содрогнулось — она медленно подняла голову, растерянно огляделась по сторонам.

— Я нашел свою смертность, Анна — и, как оказалась, она не очень-то меня жалует. Мне нужна твоя помощь.

Глаза Анны зловеще сузились и она кивнула.

— Я останусь с тобой.

Силы мои простерлись на Падшую Грэйс; она неуверенно поднялась на ноги.

— Падшая Грэйс… Мы — в Крепости Сожалений и я нашел своего убийцу; это моя собственная смертность, обретшая жизнь. Мне очень нужна твоя помощь.

Она медленно кивнула, силы ее возвращались.

— Боюсь, сейчас, когда мы вошли, это место нас так просто уже не отпустит.

Далее я осторожно направил душу Нордома обратно в его тело. Нордом содрогнулся, затем вскочил на ноги.

— Нордом, сейчас мне нужна твоя помощь… Я отыскал своего убийцу, и это — моя собственная смертность.

— Ожидаю приказаний.

Неожиданно на крыше вновь возникла моя смертность.

— ЭТО НЕ ПОМОЖЕТ ТЕБЕ. ВЫ ВСЕ УМРЕТЕ.

Я был уверен, что мы сумеем одолеть мою смертность, однако некоторые из моих товарищей могут погибнуть в сражении. Все мои проблемы возникли из- за разделения со смертностью, и уничтожение их не решит. Мне казалось, я знал способ воссоединиться со смертностью. Все зависит от того, настолько ли сильно она меня ненавидит, что предпочтет уничтожение. Если повезет, никому из моих друзей не придется умереть.

— Подожди! Последний вопрос: что может изменить природу человека?

— ВОПРОС НЕ ИМЕЕТ СМЫСЛА.

— Тем не менее, перед тем, как сразиться, я хочу услышать твой ответ.

— ТАК ВОТ МОЙ ОТВЕТ, И ТЫ — ДОКАЗАТЕЛЬСТВО ЕГО. НИЧТО НЕ МОЖЕТ ИЗМЕНИТЬ ПРИРОДУ ЧЕЛОВЕКА.

— За время своих долгих странствий по Планам я понял, что многое может изменить природу человека. Сожаление ли, любовь, жажда мнения или страх — то, во что ты веришь, может изменить природу человека, может!

— ТЫ УСВОИЛ ЛОЖНЫЙ УРОК, СЛОМАННЫЙ.

— Разве? Я видел, как вера движет города, уберегает людей от смерти, и трогает сердце ведьмы. Вся эта Крепость построена на вере. Вера обрекла на вечные страдания женщину, душа которой цеплялась за надежду, что он любит ее, хоть и не любил. Когда-то она заставила человека искать бессмертие, и он обрел его. И она же заставила чванливого духа считать, что он — нечто большее, чем часть меня.

— ДЕРЗОСТЬ ТВОЯ ПРИНЕСЕТ ТЕБЕ БОЛЬШИЙ ВРЕД, ЧЕМ ЛЮБАЯ ИЗ РАН, ПОЛУЧЕННЫХ В ЭТОМ МЕСТЕ. ВЕРА НЕ МОЖЕТ ИЗМЕНИТЬ ПРИРОДУ ЧЕЛОВЕКА.

— Думаю, что может. Вера может даже развоплотить меня, если она достаточно сильна.

— У ТЕБЯ НЕДОСТАТОЧНО СИЛЫ ВОЛИ ДЛЯ ПОДОБНОГО.

— Ты признаешь, что это возможно.

— НЕ ИСПЫТЫВАЙ МОЕ ТЕРПЕНИЕ, СЛОМАННЫЙ.

Я предельно сконцентрировался.

— ТЫ — ГЛУПЕЦ, ЕСЛИ ПОЛАГАЕШЬ, ЧТО ЭТО ТЕБЕ УДАСТСЯ. ТЫ ЕДВА СОХРАНЯЕШЬ КОНТРОЛЬ НАД СОБСТВЕННЫМ РАЗУМОМ. ТЕБЕ НЕКУДА ДАЛЬШЕ ПАДАТЬ.

Я продолжал направлять волю.

— ПРЕКРАТИ! ТЫ НЕ ВЕДАЕШЬ, ЧТО ТВОРИШЬ!

— Я прекрасно знаю, что творю. Ты заставлял меня страдать очень долго, и теперь это прекратится!

— ЕСЛИ ТЫ СДЕЛАЕШЬ ЭТО, МЫ ПРЕКРАТИМ СВОЕ СУЩЕСТВОВАНИЕ. ВОПРОС НЕ ТОЛЬКО В ТВОЕЙ СУДЬБЕ. ТЫ УНИЧТОЖИШЬ НАС ОБОИХ.

— Как мне видится, у меня два выбора — или я убью нас обоих, или позволю тебе убивать меня снова и снова, теряя оставшийся разум. Предпочитаю, чтобы мы оба умерли — конечно, если у тебя нет третьего варианта.

— НЕТ ИНОГО СПОСОБА РАЗРЕШИТЬ ЭТУ ПРОБЛЕМУ.

— А я думаю, что есть — мы снова становимся едины, как должно.

— ТЫ НЕ ВЕДАЕШЬ, ЧТО ТВОРИШЬ. ЕСЛИ МЫ ВОССОЕДИНИМСЯ, ЭТО БУДЕТ КОНЕЦ. ДЛЯ НАС НЕТ БУДУЩЕГО. НАС ОЖИДАЮТ ДАЛЬНЕЙШИЕ СТРАДАНИЯ.

— Уж лучше это, чем то, что Вселенная вынуждена страдать из- за нас.

— СТАВ ЕДИНЫ, МЫ ПОЗНАЕМ СТРАДАНИЕ. СЛИШКОМ МНОГО ОТ ПЕРВОГО ИЗ НАС ЗАКЛЮЧЕНО В НАС, ЧТОБЫ НАДЕЯТЬСЯ НА СПАСЕНИЕ. МЫ БУДЕМ ОБРЕЧЕНЫ НА АДСКИЕ МУКИ. ТЫ НЕ ВЕДАЕШЬ, ЧТО ТВОРИШЬ.

— Нет, я прекрасно это сознаю. И я думаю, что это — единственный возможный ответ. Приготовься!

— ЗНАЙ, ЧТО Я ВСЕГДА НЕНАВИДЕЛ ТЕБЯ, СЛОМАННЫЙ. КОГДА МЫ СОЕДИНИМСЯ, Я БУДУ ПРОДОЛЖАТЬ НЕНАВИДЕТЬ ТЕБЯ. И КОГДА ТЕЛО ТВОЕ УМРЕТ, Я ИСПЫТАЮ ОТ ЭТОГО ВЕЛИКУЮ РАДОСТЬ.