Планета Берсеркера (Планета Смерти)

Карабкаясь вверх, Суоми вскоре уже был в восторге от окружающей его природы. Повсюду, где бы ни обнажалась почва под растаявшим зимним льдом, пусть всего несколько квадратных сантиметров, их уже захватила буйная растительность. Не было видно растений размером с дерево, не было ничего, начавшего расти раньше, чем всего несколько дней или недель назад.

В большинстве мест травянистые или вьющиеся растения были по высоте не выше пояса. Но часто они росли настолько густо, что между стеблями невозможно было разглядеть почву. Растения безумно, отчаянно боролись за воду, тепло и солнечный свет, вырастая прямо на глазах, выжимая все возможное из периода живительной влаги до того, как начнется испепеляющая летняя засуха. Он остановился, заметив лужайку, на которой двигались какие-то твари типа гигантских личинок размером в человеческий рост. Они жадно поедали растения и на их сероватых безволосых телах видно было движение складок.

– Гигантские инеевые черви, – произнес подошедший близко сзади Шенберг и после беглого взгляда потерял к ним всякий интерес. – Теперь смотри внимательно! За ними уже может быть что-то.

– Какие-нибудь более крупные создания замерзают по ночам полностью?

– Биологи, с которыми я беседовал, говорят, что это невозможно. Но я не думаю, что кто-то знает это наверняка. – Теперь, когда они остановились, Шенберг изучал местность в бинокль. Они миновали небольшой скалистый холм, оставив позади корабль. Единственными признаками человеческого присутствия на этой планете были оставленные ими за собой следы на редких пятнах талого снега или грязного дерна. Окружавший их мир многократно делался девственным в череде смерти и воскрешения.

Суоми также изучал окрестности, не прибегая к биноклю и высматривая объект для охоты. Пожелтевшее солнце касалось впадины на линии гористого горизонта, как будто в начале своего захода. На самом же деле еще оставался примерно час дневного света. На другом краю широкой долины затрещал ледник, обрушив нависший карниз в несколько тонн, и раскололся, образуя новый чистый водопад. Органные звуки более старых водопадов все также доносились издали. Постепенно, когда Суоми начал полнее воспринимать все окружающее, преодолев состояние простого восторга от возвращения к природе из замкнутого пространства, ему стало ясно, что никогда прежде он не видел столь прекрасной и одновременно ужасной природной картины, не видел ничего даже близкого к этому. Даже чудеса и кошмары космоса, которые оставались за пределами и возможностями человеческого понимания, когда уже казалось, что тебе удалось их постичь, нельзя было теперь сравнивать с увиденным здесь на этой планете. Этот грохочущий мир гор и долин с его взрывающейся жизнью не был, однако, вне пределов человеческого разума.

Шенберг был куда менее удовлетворен увиденным. Пока он не обнаружил признаков хищных зверей. – Пройдем немного дальше, – коротко бросил он, убирая бинокль. Суоми вновь сопровождал его сзади. Когда они прошли еще несколько сотен метров, Шенберг дал знак остановиться, на этот раз у подножия крутого склона.

После нового краткого обзора в бинокль Шенберг указал на холм и произнес: – Я пойду туда взглянуть на окрестности. Позволь мне пойти одному. Я хочу быть спокойным и неприметным во время этого. Оставайся здесь, не двигайся и смотри в оба! Кто-то может идти за нами по следу, выслеживая нас, и простое ожидание позволит тебе в таком случае сделать хороший выстрел.

С легким трепетом от возможной опасности, настолько слабым, что это было даже приятно, Суоми оглянулся на проделанный ими путь. Ничего позади не двигалось, за исключением далеких и безвредных инеевых червей.

– Хорошо.

Он уселся, наблюдая, как Шенберг поднялся по склону и скрылся за его вершиной. Потом от нечего делать начал вертеться на своем каменистом сидении, радуясь окружающему его безлюдью. Восхитительно быть одному! Словно впервые за всю жизнь. Уединиться, конечно, можно было и на корабле, но там постоянно были рядом тела и мысли других людей. Нельзя было отрешиться от их присутствия всего в нескольких метрах. Суоми дотронулся до коммуникатора, укрепленного на поясе. Каналы связи между охотниками и между ними и кораблем действовали, но пока что не использовались. Каждый из них наслаждался физическим и психическим одиночеством.