Планета бессмертных

Оправившись от первоначального потрясения, я вспомнила, как мы с Фестиной летели на самолете. На самолетах тоже всегда пристегиваются, используя ремни безопасности – чтобы во время полета не получить серьезных повреждений. Мое восприятие обхвативших тело щупальцев сразу же стало спокойнее. Спустя какое-то время мелькнула даже мысль, что было бы неплохо, если бы в некоторых местах они прилегали еще плотнее. Однако я не могла догадаться, как подтянуть их самой, а Уклод был слишком занят тем, что тер ладонями выпуклости, торчавшие из стены перед ним. Я решила, что расспрошу его попозже… но мгновенно и думать забыла об этом, когда что-то проглотило мою голову.

КИШКИ, У КОТОРЫХ ЕСТЬ РТЫ

Я совсем забыла о свисающих с потолка кишках. Когда я уселась, голова оказалась достаточно низко, чтобы они не касались ее. Теперь же кишки опустились и схватили меня – раньше я не замечала, что у них есть рты! Растягиваясь без труда, они обхватывали мою голову, подбородок, глаза. Сколько ни извивайся, стряхнуть их с себя не удавалось, тем более что руки обмотали щупальца, притягивавшие меня к креслу. Самое большее, на что я была способна, это кричать; но не стала делать этого, опасаясь, что Уклод и Ладжоли сочтут меня трусихой.

В конце концов, может, это еще одна процедура чужеземной Науки: если я стану хныкать или стонать, Уклод прогонит меня как невежественную дикарку, не способную понять, что существуют условия, без которых нельзя совершать путешествия между звездами. Может, на самом деле кишки – специальная «маска безопасности», предназначенная для того, чтобы я уцелела в глубинах космоса. К примеру, через них может поступать воздух, и только ребячливая тупица станет впадать в панику из-за простой системы жизнеобеспечения. Такова природа Науки – она часто сбивает с толку и ужасает, однако нужно делать вид, что вы ничуть не обеспокоены, иначе ученые люди станут вас бранить. Поэтому я, дрожа, терпела, пока кишки заглатывали мою голову. Непосредственно перед тем, как они облепили мне рот, я сделала глубокий вдох и потом попыталась вдохнуть еще немного воздуха через нос, который уже был запечатан. Если я не смогу дышать, то все-таки придется разорвать путы, как бы прочны они ни были…

Однако дышать не составляло никакого труда, несмотря на то что кишки уже закрыли мне ноздри!

Очень странное это было чувство – когда я дышала, кишки растягивались, плотнее облегая лицо, но ни в малейшей степени не препятствуя поступлению воздуха. Высунув язык, я прикоснулась к мембране; она ощущалась как твердая, похожая на резину и вроде бы непроницаемая… Все же, когда я с силой выдохнула, даже слабого обратного потока воздуха не возникло.

В одном отношении, однако, мембрана оказалась непроницаемой: я не могла видеть. Глаза были открыты, но все кругом тонуло во мраке – и тишине. Кишки достаточно плотно прикрывали уши, чтобы гасить наружные звуки. Постепенно, однако, я стала различать негромкое гудение и слабые пятна света, видимые только левым глазом, а затем – цветные полосы наподобие радуги. Цвета становились ярче, однако по-прежнему только в левом глазу; и, казалось, не имело значения, открыт этот глаз или закрыт, потому что я продолжала «видеть» радугу, даже плотно зажмурившись.

Потом «очнулось» и левое ухо, различая чистую музыкальную ноту, громкость которой нарастала от шепота до среднего уровня. Звук длился секунд десять, а потом внезапно раскололся на два: один быстро поднимался по высоте, другой так же быстро опускался; а потом оба внезапно смолкли.

Почти сразу же погасла и радуга в левом глазу. Спустя мгновение она появилась уже в правом, быстро становясь ярче; ее сопровождала музыкальная нота в правом ухе. И снова звук раскололся надвое, радуга погасла и…

… внезапно я опять обрела способность видеть, с той лишь разницей, что теперь находилась не внутри заретты, а на городской улице.

ГЛЯДЯ ЧУЖИМИ ГЛАЗАМИ

Снег все еще падал сквозь дыру в своде пещеры, издалека доносился рев бушующего в горах ветра. Вертя шеей, я могла видеть во всех направлениях, далеко за пределами центральной площади – гораздо дальше, чем мне это удавалось прежде.

Очень, очень странное чувство – судя по всему, я превратилась в заретту. Стать такой отвратительной, состоящей из множества всяческих волокон, было не слишком приятно, но, возможно, это компенсируется какими-нибудь забавными ощущениями. В порядке эксперимента я пожелала покатиться по улице и успела продвинуться на четверть квартала, прежде чем голос Уклода прокричал:

– Тпру!

– Не обращайся со мной, как с лошадью! – Мне с трудом удалось сдержать возмущение. – Теперь я заретта.

– Ошибаешься! – голос оранжевого человечка, казалось, доносился отовсюду. – Извини, если разочарую тебя, но ты не «Звездная кусака», а просто связана с ее нервной системой. Видишь то, что она видит, слышишь то, что она слышит, чувствуешь то, что она…

– Я ничего не чувствую.