Планета без имени (СИ)

Вадим Панасенков Планета без имени

Глава 1: Отправка

Я и сам не знаю, как меня угораздило оказаться в нынешнем положении. Хотя, казалось бы, времени для обдумывания и анализа тех трагичных событий было предостаточно. Полтора года скитаний по следственным изоляторам и карцерам, и вот я здесь… в конечной точке.

А возможно, это только начало…

— Исаев Анатолий Вячеславович? — Услышав свое имя, поднял голову.

Передо мной стоял отталкивающего вида уже не молодой человек с крысиным взглядом и расплывшимися по шинели щеками. При этом он постоянно что-то жевал и причмокивал.

— А? — Выбираясь из собственных мыслей, промолвил я.

Нужно было видеть его лицо в этот момент. Мужчина пригладил свою военную форму и прищурился. Так он еще больше стал походить на крысу. После чего неторопливо повторил.

— Исаев Анатолий Вячеславович? — Зачитал с электронного планшета, который тот держал в правой руке.

Я лишь кивнул головой, но и этого оказалось достаточно, чтоб от меня наконец-то отстали. Крысиноголовый побрел дальше. Ну а я снова намеревался погрузиться в собственные мысли, чтобы проанализировать события, которые и привели меня туда, где я оказался…

— Ты из мажоров, чтоль?

Голос врезался в мозг так внезапно и громко, что от неожиданности я вздрогнул и отодвинулся в сторону. Раздался звон металлических браслетов. Оковы больно впились в запястья и шею, давая понять, чтобы я сидел на месте и не рыпался. Не знаю, что именно позабавило заговорившего: мой испуг, или же моя неуклюжесть, или то, что меня чуть не задушили собственные браслеты, но верзила сидел и ехидно улыбался, выставляя напоказ гнилые зубы. Размеры заговорившего со мной впечатляли и пугали одновременно. Только от одного вида бросало в дрожь. Он больше походил на орангутанга, чем на человека. Длинные ручищи, кирпичная челюсть, мускулистое тело. Шрамы на теле и лице так же присутствовали.

— Я таких, как ты, за километр вижу. — В его голосе чувствовалась неприязнь. Но чем я мог ему не угодить? Мы же даже не знакомы?

Чтобы не нарываться на неприятности, я решил промолчать. Но громила не отставал:

— Белые ручонки, целые зубы, даже морщин на лице нет. Сразу понятно, кто ты и что ты!

Мне не понравилось, что меня рассматривают, будто я экспонат или же картина. И что означает его; «теперь понятно, кто ты»?

— В жизни тебе давалось все легко и непринужденно. — Верзила откинулся на спинку кресла. Его взгляд был направлен в потолок. — Ну а я жил в трущобах и готов был убить за кусок хлеба. — Тут верзила повернул голову, и взгляд, полный ненависти, буквально впился в меня мертвой удавкой. А его вопрос обескуражил и вывел из равновесия. — Ты когда-нибудь убивал за кусок хлеба?

Вопрос предназначался мне, но я не мог на него ответить, не обидев при этом собеседника. Так как "убить за кусок хлеба" звучало нерационально и нелепо. Учитывая размеры преступника, ему этот кусок явно не поможет.

Громила сжал пудовые кулачищи и заорал, брызжа слюной:

— ГОВОРИ! — Настоял он.

Я вздрогнул. Этот разговор мне не нравился. Так же не нравился и этот парень, сидящий всего лишь в нескольких шагах от меня. И если бы не браслеты, сковывающие движения, то он мог бы наброситься. Нет, не так… он бы точно набросился.

— Я не убийца, — признался я.

— Да? — Удивился здоровяк. — Тогда, что ты здесь делаешь?

И действительно, в трюме с другими преступниками закованный в цепи… что же я здесь делаю?

— Я… я… я не виноват!

Мне уже надоело повторять одно и то же: вначале копам, затем щеголеватым прокурорам, а после судьям и, наконец — присяжным! Никто не поверил… никто…

— Эй, мажор! А знаешь, что самое смешное? — Улыбнулся громила.

— И что же?

— Несмотря на твой статус… — здоровяк сделал паузу, так как перекличка закончилась, и лишние военные покинули корабль. Остались лишь несколько надзирателей, после чего убрался трап и захлопнулась дверь. — … несмотря на это, ты и я оказались в одной лодке.

Сквозь смех я слышал, как загудели двигатели. Натужно и тяжело они начали набирать темп, и вскоре корабль качнуло.

— Вот мы и полетели, — всхлипнул бледнолицый мужичонка, имевший костлявое телосложение и болезненный вид. — Мне страшно… страшно…

— Да успокойся ты! — Прикрикнул на худощавого еще один заключенный, сидевший в середке. Выглядел он как бы верзила выразился, как мажор. Чистая кожа, дорогая укладка, даже маникюр имелся. — И без тебя тошно…

— О, еще один мажор! — обрадовался громила.

А я лишь отметил про себя, что этот человек был до невозможности предсказуем.

Охрана, казалось, забив на все, усердно делала вид что спит, и разговоры заключенных их не касаются.

— Я не мажор, — тот, кого назвали мажором, брезгливо поджал нижнюю губу. Да и вообще, вел он себя развязно и по-хамски. — Я депутат, между прочим! И требую к себе хоть капельку уважения.

— Неее, здесь ты МАЖОР! — Шкерясь, заявил громила. — Хотя, если ты дохрена богатый, то действительно пригодишься.

— Те, кто не будет мне перечить, тому обещаю беззаботную жизнь, — депутат, он и есть депутат. Даже здесь умудрился провести предвыборную агитацию.