Планета безумцев

Мне стало нехорошо. Рэттер наскреб какие-то улики, но, похоже, они работали исключительно против меня. Я же, как последний разгильдяй, потерял идентификационные жетоны. Грипп пока не нашел материала для анализа…

— Полковник Снайдерс доставил подозреваемых, — сказал я. — Все ждут вас.

— Отлично. — Макс Грипп вернулся к вертолету, энергично подхватил под мышку какой-то аппарат и зашагал к зданию пансиона.

Я с надеждой посмотрел ему вслед. Если кто-нибудь из нас — людей Снайдерса, команды Рэттера, коллектива Гриппа и, конечно, журналиста Дэниела Рочерса — мог добыть прямые доказательства причастности педагогов пансиона к деятельности инопланетной организации ментальных шпионов, то это был Макс Грипп.

За окнами кабинета директора пансиона темнело. Тяжелое пламя заката с трудом пробивалось сквозь густую парковую листву. Мисс Глэдис встала и, стуча каблучками туфель, прошла к выключателю, помещение залил яркий свет. Полковник Снайдерс проводил ее проход к креслу одобрительным мужским взглядом и снова обратился ко мне:

— Не знаю, что скажет профессор Грипп, но я не нашел в личностях этих людей криминала. Обычные преподаватели, правда, не профессионалы. Двое из них — бывшие коммерсанты. Это Монтэг и Принстон. Люди с безукоризненной биографией, прекрасно образованные. Мистер Джейкоб Пайкс — спортсмен, путешественник и плейбой. Денег у него — куры не клюют. Пережил кризис среднего возраста, одумался и занялся благотворительностью: стал учредителем пансиона, сделал большой личный взнос в уставный фонд, теперь занимается воспитанием сирот.

— А Малютка Билли? — спросил я.

— Это бывший личный телохранитель Джейкоба. Несмотря на его звериную внешность, за ним не числится ни одного случая нарушения закона. Однажды он спас жизнь всем троим преподавателям. Джейкоб должен был внести крупную сумму денег наличными в банк, и машина, в которой ехали все четверо, подверглась бандитскому налету. Билли сидел за рулем. Он проявил чудеса отваги и водительского мастерства и сумел увезти своих друзей от погони. Об этом даже писали в газетах. После этого учредители сделали его полноправным акционером общества «Утренняя звезда». Так что… Мистер Рэттер может подтвердить мои слова. Запросы по всем подозреваемым посылали его люди.

Рэттер согласно кивнул.

— Но у них и должна быть безукоризненная биография, — возразил я. — Дело не в этих людях-личинах, а в тех программах, которые заложены в них.

Все вопросительно посмотрели на Макса Гриппа. Он встал, хотя это почти не прибавило ему роста.

— Мы провели самое подробнейшее исследование глубинных слоев психики, памяти и ментальных полей этих трех человек. Они совершенно полноценные и здоровые люди. Их разум не отягощен никакими жесткими наложенными ограничениями. Раздвоения личности ни у кого из них не наблюдается. Если верить вашим словам, мистер Рочерс, то они должны были иметь в своей биографии переживание подлинной смерти…

— Да, — сказал я, — в тот момент, когда их убивали члены корабля-разведчика № 130. Для того чтобы трансформироваться в тела убитых.

Рэттер шумно заворочался на столе, на котором пригрел свою крепкую задницу:

— Откуда что берется! — хмыкнул он. — Вы, Рочерс, не журналист, а фантаст! Скажите ему, мистер Грипп!

Грипп с сожалением посмотрел на меня:

— Эта смерть, если она действительно имела место, не оставила в психике подозреваемых ни малейшего следа. А значит, сэр, ее не было. Уж что-что, а переживание смерти — штука, которую ментоскопирование обнаруживает всегда.

Профессор Грипп не оправдал моих надежд. Впрочем, это была не его вина. А чья? Не моя — это уж точно. Я был уверен в своих выводах на все сто и сдаваться не собирался. Я обратился к полковнику Снайдерсу:

— При обыске Монтэга, Принстона и Пайкса вы обнаружили на них идентификационные жетоны?

— Это те, что вы искали возле трупа Малютки Билли? — насмешливо подал голос Рэттер. — Полковник, он ищет то, чего нет и не может быть здесь по определению. Зачем ему это нужно — неизвестно.

— Чтобы запутать следствие! — огрызнулся я и снова посмотрел на полковника. — Так как, обнаружили?

— Нет, — ответил он, — на них не было ни жетонов, ни значков. Ни украшений. А о чем вы говорите?

— Дело в том, — удрученно ответил я, — что при трансформации в тела убитых разведчики Дальнего космоса не расставались с единственной ниточкой, связывающей их со своим прошлым. Эта ниточка — идентификационный жетон члена экипажа их корабля. Мне показывал такую вещицу перед смертью Хаткинс. Три жетона я снял с трупов Бертрана, Сен Ку Ли и Малютки Билли.

— И потеряли их, да? — фыркнул Рэттер.

— Да, они пропали! — вызывающе выдал я… и замолчал. Больше мне нечего было сказать. Я мог только задавать вопросы. И я спросил:

— Вы узнали что-нибудь о судьбах родителей детей, содержащихся в интернате?