Планета бурь

— Но не эти тайны главные! Главная — это тайна человеческого мозга, который был биологически одинаков у создателя теории относительности Эйнштейна и первобытного человека каменного века, у лорда Ньютона я у африканского дикаря, из которого, как известно, удавалось воспитать современного ученого. Как могла скупая природа наделить доисторического человека, примитивного охотника, развитым мозгом, способным вместить всю сумму современных знаний?

— Мозг этот создан высшей силой, — возвестил Керн.

— Нет, Керн. Мозг этот, очевидно, прошел все стадии развития начинающего мыслить существа… еще до того, как уже в зрелом для Разума виде оно попало сюда, на местную Венеру, а может быть, и к нам на Землю в околосолнечной планетной системе.

— На Землю? — поразились слушатели.

— Что ж в этом особенного? Земля доступна для космических полетов так же, как и любое другое космическое тело. И, пожалуй, более гостеприимна, чем многие другие планеты.

— Где же их следы на Земле? — допытывался Керн.

— Обратимся к вашему Американскому материку. Вспомните о горном озере Титикака в Андах. По мнению видных геологов, оно когда-то было морским заливом, на его берегах находят морские ракушки. Но ныне оно поднялось на четыре тысячи метров над уровнем моря. Однако там сохранились остатки морского порта.

— Морского порта, командор? С какого времени?

— Очень много тысяч лет назад там существовал древний морской порт. Рядом — руины циклопических строений храма Колососава. Примечательны знаменитые Ворота Солнца с иероглифами, расшифрованными Эштоном и Познанским в тысяча девятьсот сорок девятом году.

— Это, насколько я помню, оказался древнейший на Земле календарь, вставил Вуд.

Богатырев усмехнулся.

— Да. Календарь Тиагуанако и самый древний и… самый странный.

— Да, да! — оживился Вуд. — Знаю, год там насчитывал почему-то не триста шестьдесят пять дней, а только двести девяносто. И месяцы были десять по двадцать четыре и два по двадцать пять дней.

— Неземной календарь! — воскликнул Алеша.

— А вы не помните первые данные радиолокации Венеры-2, проведенные со звездолета нашими астрономами? — спросил Богатырев.

— О, еще бы! — ответил Керн. — Период вращения Венеры-2 был определен несколько более чем в девять земных суток.

— А ведь нам удалось уточнить это, — напомнил Богатырев.

— О да! — кивнул Керн. — Девять земных суток семь часов сорок минут и сорок восемь секунд.

— Значит, помня, что в чужезвездном венерианском году двести двадцать пять земных суток, как и у нашей солнечной Венеры, сколько будет в нем местных венерианских дней?

— Двадцать четыре целых сто пятьдесят семь тысячных, — быстро сосчитал Вуд.

— Не целое число, — огорчился Богатырев. — Несносный хвостик в сто пятьдесят семь тысячных суток! Куда его девать? При составлении календаря пришлось бы вводить високосные годы. А ну-ка! Сколько местных венерианских дней будет, скажем, в двенадцати годах?

— Сейчас сосчитаю, — отозвался Вуд.

— Попробуйте, — лукаво предложил Богатырев.

— Это невероятно! — воскликнул Керн.

— Сосчитали?

— Двести девяносто! Точно! — хором ответили все звездолетчики.

— Смотрите, как удачно! Придется для Венеры считать в десяти годах по двадцать четыре дня, а в двух годах — по двадцать пять. Пожалуй, будет удобно.

— Сэр! Но ведь это же календарь Тиагуанако! — воскликнул Вуд. — Только малые циклы там вовсе из месяцы, а годы! А большой цикл — цикл високосных лет. У нас на Земле он четырехлетний.

— Как! На Земле, — почти закричал Алеша, — на древнейших руинах близ морского порта, которым пользовались несчетные тысячи лет назад, запечатлен этот местный венерианский календарь? Это что же? Жители чужезвездной Венеры так давно были на Земле? Были… и исчезли?

— Нет, почему же исчезли? — невозмутимо сказал Богатырев. — Марсиане, как мы их условно назвали, переселившись с него на чужезвездную Венеру, а потом с этой Венеры в нашу солнечную систему, на нашу гостеприимную Землю, остались на ней.

— Где же они, дети условного Марса? — спросил Вуд.

— Это просто невероятно! — воскликнул Керн. — Мне остается поблагодарить вас, сэр, что я все-таки не произошел от ненавистной и безобразной дарвиновской обезьяны.

— Утешит ли вас, Аллан, что чужезвездная марсианская обезьяна, от которой все же произошли ваши предки, была менее безобразной?

— Слабое утешение! А куда же делась чужепланетная цивилизация на Земле?

— Она исчезла, Аллан. Космические переселенцы утратили связь с материнской планетой, одичали в тяжелых, непривычных условиях иной тяжести, чужой атмосферы, превратились в первобытных охотников…

— Одичали! — воскликнул Вуд. — О, для этого нужно совсем немного поколений! Я знаю… я видел…Спохватившись, он осекся.

— Но я не видел. Я не знаю и не допускаю этого, — решительно заявил Добров.