Планета бурь

Алеша вспомнил Лондон, куда приезжал с докладом о лунной плесени. Лондон, ставший социалистическим одним из последних в Европе, запомнился ему как город "частных крепостей", зонтиков и желтых огней. В "частных крепостях" — в собственных домах, которыми пышно именовались уныло-однообразные трех-четырехэтажные секции кирпичных строений, — лондонцы жили не "по горизонтали", как все люди, а "по вертикали".

Из комнаты в комнату не переходили, а поднимались по лестницам, как в башне маяка. Зато у каждой крепости был свой подъезд, совершенно одинаковый с соседним, с теми же неизменными ступеньками, но самодовольно выкрашенный в свой особенный цвет, отчего разделяющая подъезды колонна порой получалась двухцветной, а несколько квадратных ярдов стриженной "под машинку" травы у тротуара считались собственным садом.

Зонтики, как шутил Алеша, отличали лондонцев от амфибий, позволяя "разумным млекопитающим" существовать в воде, которая окружала их остров морями, низвергалась на их остров, дождями и поднималась с их острова туманом. Желтые огни на улицах, желтые фары автомобилей, подобные желтым кошачьим глазам, позволяли лондонцам видеть в тумане, как в темноте…

А еще лучше желтых лучей пронизывают туман лучи инфракрасные, невидимые. Об этом подумал сейчас Алеша, но не успел сказать Илье Юрьевичу, потому что ход мысли у обоих, очевидно, был одним и тем же.

Илья Юрьевич уже сидел за инфракрасным перископом.

Жестом он подозвал Алешу и уступил ему место, у окуляров:

— Садись-ка в "машину времени".

Алеша, взволнованный и нетерпеливый, прильнул глазами к мягкому эластичному козырьку.

В дымке тумана, как в толще воды, виднелась исполинская расплывчатая тень с напоминающим горный кряж хребтом, с длинной вытянутой шеей и волочащимся могучим хвостом…

Живое существо! Типичный ящер минувших земных эр!..

Добров, экономя энергию, выключил инфракрасный прожектор, и "допотопное видение" исчезло.

Алеша вскочил, бросился к Илье Юрьевичу:

— Вы видели? Видели? Это же диплодок!

Богатырев, запустив руку в густую бороду, задумчиво кивнул:

— Иначе не могло и быть. Здешняя Венера — сестра нашей далекой Земли. Сестра по единому закону Вселенной, их отцу… Она находилась ближе к светилу, остывала медленнее, скажем, нашей планеты, отставала от нее в своем развитии, даже не потеряла сплошного облачного покрова. И на ней вполне вероятно встретить древнюю земную эру.

Вот почему не удивился Богатырев ни папоротникам, ни даже ящеру. Не удивился, но, конечно, был взволнован, хотя и старался это скрыть, говоря Алеше:

"Машина времени"… Мы перенеслись в далекое прошлое Земли, хотя…

Алеша вопросительно посмотрел на Илью Юрьевича.

— Сходные пути развития естественны, — продолжал тот, — но… они могут быть не единственными.

— Значит, на Венере, чего доброго, увидим то, чего никогда не было на Земле? — воскликнул Алеша.

Богатырев кивнул.

— Илья Юрьевич! Дорогой! Ну позвольте же выбраться…

— Не терпится взглянуть? Давай спросим Романа, закончил ли он стерилизацию.

Стерилизация! Это покажется странным многим… Беречь чужезвездную Венеру от "земной опасности".

Но вспомним о первой ракете, принесшей советские вымпелы на Луну. Ее заботливо дезинфицировали даже перед стартом в казавшийся мертвым мир. Кто знает, какой вред венерианскому миру принесли бы космонавты, не приняв мер против микробов, которые могли неосторожно доставить с собой. Можно было понять и боязнь занести на Землю лунные микробы во время первых рейсов на Луну. Тогда старательно стерилизовались скафандры астронавтов, а сами они, вернувшись с Луны, проходили карантин.

Алеша остановился у окна, силясь разглядеть в тумане "доисторическую тень", но рассмотрел лишь влажные камни внизу.

— Поднимается туман! Поднимается! — обрадованно крикнул он.

Добров, пятясь из соседнего отсека, принес в охапке скафандры, которые облучил гамма-лучами и промыл антисептическим раствором.

— Ну, братцы, — сказал Богатырев, — сядем, по древнему русскому обычаю, поразмыслим…

Алеша сел, проникшись торжественностью минуты.

Выпущенная из "зверинца" Пулька ласково терлась о его колени.

Кошка Мурка осталась в "зверинце" и не отходила от своих пригвожденных к полу котят. Рожденные в космическом полете, они не могли теперь даже ползать.

— Роман, оружие! — скомандовал Богатырев. — Алеша, готовь автоматическую метеостанцию. С ее монтажа начнем. Пулька! За мной! Пойдем за населением ковчега.

Туман окутывал теперь ракету лишь чуть выше посадочных лап.

Богатырев, Алеша и Добров вышли в радиорубку, которая временно превращалась в воздушный шлюз.

С ними вместе было и население "зверинца" все, кроме кошек. Собака боязливо повизгивала.

Белых мышей Илья Юрьевич держал на ладони.

Ящерица забилась под пульт. Голубь сидел у Алеши на плече.

Дверь в кабину плотно закрыли. Добров деловито отвинчивал барашки люка, ведущего на Венеру.

Исследователи, одетые в скафандры со шлемами, походили на водолазов.

Воздух Венеры, более плотный, чем в кабине, со свистом врывался снаружи в щель приоткрытого люка.

Собака первая услышала свист и навострила уши.

Алеша и Илья Юрьевич переглянулись.