Планета червей

Киркас и все жители его родного Полунгара, вечно пребывающего почти в кромешной в темноте, знали о неимоверной силе потоков, с корнем вырывающих хилые деревья. Правда, роптать на эти капризы природы они не решались, из-за поступающего теплого воздуха, делавшего жизнь в зябком Полунгаре более сносной. Были и обратные потоки, уносящие ледяной ветер на светлую сторону, чему полунги радовались не меньше. Они думали, что этот ветер с дальних стылых земель уносит с собой холод, от которого здесь страдали даже больше, чем от постоянного мрака вокруг.

Не меньшей преградой служили густые туманы, разливавшие свои мутные облака по болотам, на стыке светлого и полумрачного миров. Это препятствие отбивало охоту любым путникам, потому что из-за сильнейшей влаги внутри туманов дышать было просто невозможно.

Все эти трудности не смогли остановить Киркаса с его жаждой приключений. Всей своей пылкой душой он мечтал во что бы то ни стало, побывать в Сальдаре и увидеть новые земли, щедро согретые светилом Сао.

От своего деда Мёркиша, что слыл не только умелым кузнецом их селения, но и ещё знатным былинником, Киркас так же узнал, что находились и те, кто смог пересечь туманный стык миров по угасающим потокам. Это зажгло в сердце, тогда ещё мальчика, негасимым огнём мечту – пройти по потоку.

Киркас всякий раз съёживался от воспоминаний, как они с Лэви чуть не задохнулись в тумане, не верно рассчитав время на дорогу. Обоим только исполнилось по пятнадцать периодов2 и то юношеское безрассудство чуть не погубило друзей. Туман накрыл их так стремительно, что только прыткие ноги Лэви помогли им двоим выбраться из остановившегося потока на кромку болот. Это и послужило поводом Киркасу начать конструировать новый тип телеги в кузне деда, чтобы проехать по потокам, а не идти по ним пешком.

Дед Мёркиш безумно любил смышлёного и жадного до знаний конопатого, синеглазого внука, потому помогал ему во всём. Он, будучи кузнецом не одно поколение, научил ковке и выплавке котлов неугомонного Киркаса, и каждый раз, принимая благодарности от селян, нет-нет, да упоминал подрастающего внука, как своего полноценного подмастерья. Благодаря опытному деду, Киркас соорудил первую педальную телегу, с четырьмя колёсами из изогнутых опавших веток, поверх железного обода на каждом, обмотав их ещё и тягучими водорослями в несколько слоёв.

Заказы на такую телегу валом посыпались от односельчан и изо всех соседних селений. Правда Лэви раскритиковал в пух и прах эту конструкцию, разумно объясняя, что в ураганном потоке крутить педали и управлять телегой без сломанных рук и ног, не получиться. Только спустя полтора периода Киркас добился нужного результата и назвал своё творение «тачкой».

Теперь, находясь в потоке уже чуть ли не больше сотни раз, Киркас всё равно волновался не меньше, чем впервые. Тогда они с Лэви смогли только чудом проскочили стык миров за счёт маленького паруса, приделанного Киркасом к тачке. Чтобы парус не сорвало ветром, Лэви вцепился в его мачту руками и держал весь путь, сидя сзади Киркаса на багажной части. Сама же мачта паруса была вставлена за спиной Киркаса и прикручена к сидению ездока несколькими верёвками из красных водорослей, чья прочность не вызывала сомнений. Ноги Лэви, в свою очередь, были крепко привязаны к спине Киркаса, чтобы не мешать ему крутить педали и рулить без осложнений, одновременно удерживая друга. Такая безумная конструкция пришла в голову Киркасу и он сам готов был сесть за спиной ездока, чтобы только доказать, что с парусом тачка не поедет, а полетит в потоке. Так и произошло, но стоило Лэви содранных в кровь ладоней.

Восторгу юношей не было предела, когда они впервые въехали в освещенный мир. Отрывшийся вид сразу заставил их зажмуриться от лучей светила, закрывавшего больше половины неба. Это было настолько необычно, страшно захватывающе и одновременно безудержно весело, что оба, будучи семнадцати периодов от роду, просто потеряли голову от бурлящих эмоций. Смуглые люди, повстречавшиеся им вскоре в крохотном селении, были очень дружелюбны. Они с любопытством рассматривали необычную тачку и самих «странников-ездоков». «Ездоками», впрочем, назвали себя парни сами, отвечая на расспросы и обливаясь потом от жары.

Киркас улыбнулся, вспоминая, как уже спустя оборот3 пришлось им с Лэви обмазываться липким маслом из стволов местных деревьев «перфа», чтобы хоть как-то уберечь сожжённую лучами Сао кожу лица, спины, рук и ног. Хотя местные сразу же предупредили парней, что как только все листва деревьев уткнётся с веток острой частью в песок, то надо тут же прятаться в любую тень, чтобы не спалить кожу до волдырей, от пышущего жаром светила, и не умереть потом от лихорадки.

Потом были и обмены, в которых друзья поняли, что железные крючки и ножи изготавливались и тут. Ничего, кроме связки красных водорослей из вод Полунгара, да нескольких больших рыбин с моллюсками, не заинтересовало смуглых жителей.

Были и следующие поездки уже на двух тачках, с усовершенствованными парусами, которые не нужно было удерживать руками.