Планета Дато

Вот, кажется, чисто юмористическая серия: “Дирижёр”, – написана она с точным знанием не только сути профессии, но и её пластики. Ах, как смешно присел дирижёр перед пюпитром на… фалды фрака! Только поднял дирижёрскую палочку, а пюпитр далеко внизу. Увлёкся, взлетел в музыке, фалды фрака – крылья музыканта. Закрутила мелодия, затянула в круговорот, звуковорот, вот и результат: фрака нет, зато признание публики за азарт, за вдохновение.

8. Печаль Дато

И всё-таки был он скорее печальным художником, ибо был не по годам мудрым человеком и слишком многое его беспокоило: боль поэта, преследуемого и унижаемого; слёзы деревьев, теряющих свои ветви; старость людей, остающихся в одиночестве; старость домов, дряхлость зданий, с годами теряющих свою силу и красоту; беззащитность цветов, плодов.

При всём интересе к вопросам глобальным, мог Дато с его добрым открытым сердцем откликнуться и на конкретную проблему, личную беду, его теперь уже известная многим по выставкам в разных городах и, судя по “Книгам отзывов”, получившая широкое признание картина “Какабетский набат” родилась в результате отклика души Дато на несчастье, случившееся в грузинском селе Какабети, где потерявшее всё человеческое преступники украли ребёнка с целью получения выкупа и зверски убили его. Какабетские колокола Дато Крацашвили – это торжественная и горькая пьеса, оплакивание погибшего, это боль, сочувствие близким, это призыв к отпору жестокости, безнравственности.

Рушится нравственность, складывавшаяся в народе веками, но может разрушиться и вся планета. Предсказание ли это планетарной катастрофы, или воспоминание об ужасе, который испытали наши прародители, придя на землю и предчувствуя её будущее? Печально и необычно решает тему Дато, показывая нам скорбное лицо мадонны и трагический лик младенца Христа, казалось бы, в столь традиционной по названию композиции “Мадонна с младенцем”. Опять загадка?

9. Романтика Дато

И всё-таки при всей глобальности и трагичности восприятия окружающего мира, среди главных мотивов творчества Дато – романтизм. Правда, он был печальным романтиком. Ну, да ведь весёлые романтики – они только в туристических песнях. А в жизни и в высоком искусстве романтика, как правило, печальна. Как в его стихотворении

Синие кони

В сказочном мире на синем коне
Мчусь я дорогою синей.
Раннее детство… И кажется мне:
Всех победить мне по силам!

Утро в тумане… А в нашем окне —
Я – отраженьем – на синем коне!
А за окошком чинара
Кажется грустной и старой…

Раннее детство. Капризы. Игра.
Споры. Ошибки. Отметки.
Детство… Обидная это пора:
Как оскорбление: “Детка…”

Детство имеет один лишь изъян:
Быстро проходит. В тумане
Годы проносятся, как ураган.
И ураган разгоняет туман
Детских бесплодных мечтаний…

Белым от старости стал синий конь,
Синяя грива его серебрится.
Нет, он уже не поскачет в огонь,
Синяя юность ему только снится.

Всадник, – он тоже с годами иной.
Вот – от забот уже некуда деться…
Память о детстве всё так же со мной.
Нет беззаботности милого детства.

Горько и больно, – откуда во мне
Зависть, сомнение, высокомерье?
Мне бы сейчас проскакать на коне, —
Только закрыты из взрослости двери…

Позднею осенью чёрной я видел
Старой чинары усталую ветку.
Право, меня бы никто не обидел,
Если б сейчас обозвал меня “деткой”…

В детстве казалось: на синем коне
Быть мне в сражениях непобедимым!
Синие кони… Увы, лишь во сне
Вы равнодушно проноситесь мимо…

Смерть подкрадётся с улыбкой игривой.
С нею сразиться б, да конь мой устал…
Грустно мне машет он синею гривой…
Я ж умирать не боюсь. Я мечтал!

Конечно же, умирать всегда страшно. Красиво у А. Блока сказано: “И гибель не страшна герою, пока безумствует мечта”. В пятом классе Дато посвятил свою классную работу теме “Мечта”: