Планета для робинзонов

— Хорошо, что мы не отложили проникновение на чердак на последний день! — проговорил Каури. — Имели бы мы вид!

— Да, — протянул Мванза, — день у нас в запасе есть. Но что из того? Кто нам откроет окно изнутри!

— Я, — сказала Мэри, — я завтра днём проберусь на чердак и открою окно!

— Нет, тебе нельзя! — запротестовал Каури. — Тебя могут узнать, и тогда все пропало!

— Пошли к моей матери, — сказал Джо, — она завтра пошлёт сестрёнку. Та откроет окно.

— Не хотелось бы мне их впутывать, — прошептал Каури. — Но, кажется, у нас нет другого выхода…

Так же осторожно они прошли к хижине рабов. Посёлок спал. Уставшие за день люди стремились использовать короткое время сна, чтобы хоть немного отдохнуть.

Джо осторожно приоткрыл дверь хижины. Тишина. Только слышно дыхание спящих.

— Мама! — шёпотом позвал Джо. Никто не проснулся. Он постоял и прислушался… Нет, это не дыхание его матери! Старая Мэри Куам всегда всхрапывала во сне, дышала тяжело, с присвистом. Здесь же слышалось тихое посапывание гораздо более молодого человека, возможно, даже ребёнка.

Джо собирался выйти из хижины. Он растерялся. Надо было срочно посоветоваться с товарищами. Неожиданно чья-то рука схватила его за плечо. Быстрые пальцы пробежали по лицу и груди. Несколько оторопев, Джо на секунду включил фонарик, который сжимал в руке. Перед ним было совершенно незнакомое лицо сравнительно молодого негра! Пустые глазницы уставились на Джо.

— Тише, не разбуди мальчика! — прошептал слепой и потянул Джо за руку из хижины. Они вышли. Мванза и все остальные затаились за углом.

— Здесь нет твоей матери, — сказал слепой, — она теперь живёт в Большом Доме. На то время, что мы здесь. Нас тут слишком много. А в мужской дом я не пошёл. Людям трудно со мной…

В растерянности Джо порывался уйти. Но рука слепого крепко держала его. Вдруг из темноты вынырнул Мванза:

— Слушай, — прошептал он, обращаясь к слепому, — это ты играл сегодня на скрипке?

— Я.

— Слушай, — продолжал Мванза, — я не спрашиваю тебя, любишь ли ты своих хозяев. Твоя скрипка сама сказала мне об этом…

— Люблю ли я хозяев? — горько засмеялся слепой. — А может ли собака любить палку, которой её бьют? — и его пальцы пробежали по лицу Мванзы. — Странно, я не видел такого негра на плантациях!

— Я не с плантаций, — ответил Мванза. — Мы пришли издалека, чтобы освободить вас от хозяев!

— А он? — слепой указал на Джо. — Он же здешний?

— Это Джо Куам, — ответил Мванза, — он убежал от хозяев!

В неясном свете звёзд лицо слепого выразило целую гамму чувств.

— Пойдёмте в хижину, — неожиданно сказал он. — Нас могут подслушать. Я слышу ещё несколько человек здесь!

— Это с нами, — сказал Мванза, — девушки и Каури подошли.

Слепой познакомился с ними.

— Теперь я тебе верю. Эта девушка, — он указал на Ока-о-Иру, — тоже не такая, как наши — и чёрные, и белые.

Они вошли в хижину. Все говорили шёпотом.

— Нам надо попасть на чердак Большого Дома, — сказал Каури.

— Не сегодня. Но надо отпереть окошки, хотя бы одно… Не знаю, сможешь ли ты это сделать…

— Это сделаю я! — раздался мальчишеский голос из темноты.

— Кто здесь?

— Это Томми, — ответил слепой, — он учится у меня играть на скрипке. Он же — мои глаза. Он сделает. Он откроет все окошки.

— Не открыть, — поправил Каури, — отпереть. Чтобы снаружи они казались закрытыми, но легко открывались. Особенно одно — со стороны сада.

— А как вы попадёте на крышу? По верёвке? — спросил Томми. — Можно, я заберусь на крышу и спущу вам верёвку?

— Не надо, пострелёнок, — сказал Мванза — Как мы попадём на крышу, это уж наша забота.

— Но белые не все спят в доме, — вдруг сказал Томми. — Их много сейчас понаехало. И они живут в палатках, там, на лугу перед домом.

— Я знаю, малыш, — ответил Мванза — Я видел.

— А вы их будете убивать?

— А тебе их жалко?

— Не всех. Мне будет жалко мисс Сью. Она такая хорошая…

— Не бойся, малыш. Мы никого убивать не будем. Мы просто заберём их от вас. Всех хозяев, до одного. И увезём их далеко-далеко… А вы будете жить без них!

— Вот хорошо! — забывшись, во весь голос воскликнул Томми.

— Тише! Тише! — зашикали на него со всех сторон.

Однако уже пора было уходить. Поговорив ещё немного, гости распрощались с хозяевами и скрылись в тёмном саду. Приближался рассвет. Вызывать вибролет было рискованно.

— Пойдёмте, — прошептал Джо. — Я здесь знаю одно местечко. Никто не найдёт нас!

4

Весь длинный день они пролежали в густом малиннике. В саду было тихо. Основная масса рабов работала на плантациях. А у тех, что оставались на усадьбе, было и так много работы. По дороге за садом время от времени тарахтели повозки. Это продолжали съезжаться гости.

Наконец стали сгущаться сумерки.

— Ох! Как я устала, — сказала Ока-о-Ира. — Я уж думала, что этот день никогда не кончится! Все бока себе отлежала!

— Не ты одна, все отлежали, — сказал Каури.

Они вытащили из зарослей тяжёлые ящики и стали потихоньку пробираться к дому.

В конце сада снова залегли: скрипка ещё играла. Это слепой Джо давал им знать, что ещё рано. Наконец, она умолкла.