Планета доктора Моро

В конце недели опьяняющий наркотический восторг наконец спал, он смог вернуться на свою станцию, проверить машины, после чего вернулся к холодной аналитической работе. Изучить всё ещё предстояло многое. Он не собирался повторять ошибки Мастера, и просто механически впитывать чужую память. Её надлежало пропустить через себя. Переоценить. Осознать.

И при первом же глубоком погружении в цепь ассоциаций, связанных с марсианскими чувствами, он наткнулся на такое…

«Боже ты мой… да я сюда вовремя успел! На год позже, и никакой Ма-Алека-Андры не осталось бы! Только Марс…»

СИРИЙСКОЕ ПЛАТО

На марсианском языке это место называлось Го-Райвин, в переводе «Плато криков». Из-за царившей здесь мрачной атмосферы никто не пытался построить здесь город или хотя бы какое-то постоянное сооружение. Говорили, что тут водятся злые духи.

Нет, марсиане совсем не были суеверным народом. Их боги, как и духи, были совсем не тем, что вкладывают в это понятие люди. Это были абсолютно реальные сущности. Если сравнить коллективный разум Великий Голос с земным Интернетом, то духи были его ботами, а боги — серверами. А учитывая коллективную ментальную мощь народа Ма-Алек, их сны и галлюцинации вполне могли быть опасны при неосторожном обращении. Охотники за привидениями считались тут не шарлатанами, а серьёзными и вполне уважаемыми специалистами.

Но очистить от нечисти (артефактов видового бессознательного) целую страну — такое сложное и дорогое мероприятие просто никому не хотелось затевать. Куда дешевле было просто написать в учебниках — «Если рассудок и жизнь дороги вам — держитесь подальше от Плато криков в ночную пору, когда силы зла властвуют безраздельно».

Однако Алефу очень нравилось проводить тут время. Будучи «сейфом», он был невидим и неуязвим для местной нечисти, даже если она вообще тут была, в чём изгой сильно сомневался. Он любил раскинуться на мягком песке, покрывавшем значительную часть плато, и предаться философским размышлениям на тему «Чего же я всё-таки хочу от этой жизни». Здесь его никто не мог побеспокоить. За исключением брата, Дж-Онна, который ничего не боялся, умел защищать свой разум и мог надавать пинков любому обнаглевшему глюку. Но даже он старался не лезть к Алефу без крайней нужды, уважая его право на уединение.

А ещё в старинных писаниях говорилось, что на этом плато могут быть исполнены желания. Правда, там же было сказано и другое — что цена за их исполнение может оказаться ужасной. Классический старинный сюжет об обезьяней лапе и злом джинне. Но Ма-Алефа-Ака совсем не смутило бы предложение разбогатеть за счёт страховки на гибель своих родных (если бы в марсианском обществе существовали деньги и понятие страховки, разумеется). За свою жизнь он тоже не боялся, поскольку не считал её ценной. Так что его подобные условия сделки вполне устраивали.

Где-то через половину марсианского года такого отдыха он впервые ощутил то, что считал для себя невозможным — мягкое эмпатическое прикосновение. Зов.

Что-то прошло сквозь стенку «сейфа» так легко, будто его не существовало. Что-то приглашало его. Что-то сочувствовало его боли и одиночеству.

Оно было таким же одиноким и брошенным. В течение многих, многих веков. Даже многих марсианских жизней.

Ма-Алефа-Ак потянулся на этот зов со всей страстью ребёнка, никогда не знавшего ласки.

«Где ты?»

«Внизу. Я жду тебя. Иди ко мне. Я могу помочь».

«Уже иду! Дождись меня!»

Он тогда создал телекинетический вихрь и песок полетел во все стороны из растущей на глазах шахты. Он преодолел сотню метров вглубь менее чем за полчаса — так велика была его жажда истосковавшегося в пустыне по чувственной влаге.

С точки зрения Ричарда это было полным безрассудством, близким к самоубийству. Нужно было сначала выяснить, с чем он имеет дело. Но во-первых, ему ли осуждать, безрассудно полезшему в хранилища ФЭВ в Марипозе с одним лёгким вооружением? А во-вторых, как уже упоминалось выше, Алеф не боялся потерять жизнь — а вот выиграть, как ему казалось, мог много…

* * *

Оно уже ожидало его там. Человеческий глаз увидел бы только равномерно пульсирующую стену из блестящей чёрной субстанции. Но мультидиапазонное зрение, эхолокация и активное сканирование открыли Алефу гораздо больше.

Это было похоже на огромный репей. Почти километр в размахе шипов, целиком погребённое под сотнями метров песка. Самое странное, что изгой так и не смог определить, живая эта штука или нет. Определённо, она была не просто механизмом или куском камня. В ней скрывалась сила — загадочная грозная сила, что могла дремать много веков, но не была мертва, о нет… она ждала лишь часа для пробуждения.

«Кто ты?» — мысленно спросил Алеф.

Он ощутил резкое и болезненное недовольство, по чёрной плоти пробежала волна пульсации, похожая на судорогу.

«Бессмысленный вопрос. Плохой вопрос. Я — это я. Ты можешь назвать меня множеством слов, но от этого я не стану чем-то другим. Не задавай больше таких вопросов, или я убью тебя».