Планета Энунда

— Не бойся меня, — сказал Сергей, когда они закончили совместную трапезу. — Я не причиню тебе никакого вреда.

Сергей считал, что владеет энундским языком в достаточной мере. Однако Хил молчал, равнодушно глядя куда-то в пространство.

— Тебе не сделают ничего плохого, — повторил Сергей. — Почему ты молчишь? Ты понимаешь, что я говорю?

— Отпусти меня, — сказал Хил.

— Я отпущу тебя немного позже.

— Отпусти сейчас.

— Сначала мне нужно поговорить с тобой.

Это Хилу не понравилось. Здесь чувствовался какой-то подвох. Может быть, таким способом колдуны отнимают души у своих жертв. Однако, рассудив, что лучше потерять душу, чем голову, он сказал:

— Тогда говори.

— Что случилось на вашей планете?

— Где? Что такое — «планета»?

— Место, где вы живёте.

— Ничего не случилось.

— Но ведь ваши жилища разрушены, люди убиты, а те, которые остались, вымирают.

— Так было всегда.

— Ты хочешь сказать: так было всегда на твоей памяти?

— Да. Сколько я помню. Но раньше было лучше. Мёртвые лежали прямо на улицах, и у многих были сумки с едой. Теперь уже еду искать трудно. И ещё раньше не было длиннохвостов.

— Посмотри эти фотоснимки. Такими были ваши города, когда ты ещё не родился. Вот ваши праздники. Эти смеющиеся люди — твои соотечественники.

Хил глянул на картинки в руках у Сергея, и они не заинтересовали его. Никогда раньше он не видел ни рисунков, ни фотографий. Изображения на глянцевых кусочках бумаги казались ему беспорядочным набором цветных пятен.

— С кем ты живёшь? — спросил Сергей.

— Со своими.

— Старики среди них есть?

— Откуда взяться старикам? Кто же их будет кормить? Я живу с матерью и братом.

— Значит, мать твоя жива?

— А как же. Я всегда делюсь с ней едой.

— Может, она рассказывала тебе о прошлом? О том, что было до твоего рождения?

— Рассказывала. Давно. Я плохо помню.

— Постарайся вспомнить. Может быть, она говорила что-нибудь о войне? Из-за чего все началось?

— Наше терпение иссякло. По врагу был нанесён упреждающий удар. Кажется, так.

— А потом?

— А потом враг нанёс ответный удар. Одни говорят — Судная Ночь. Другие говорят — Возмездие. Все горело, даже море. Городов не стало. Кто спасся — спрятался под землёй. Почти все, кто родился после этого, умерли. А из тех, кто выжил, получились самые лучшие люди. Бродяги. Такие, как я. Мы можем выходить на поверхность и отыскивать пищу. Подземники здесь не могут жить долго. Поэтому у них мало еды, и они отбирают её у бродяг. Ещё они воюют между собой.

— За что воют?

— За еду. За лучшую пещеру. Разве есть ещё что-нибудь, за что можно воевать?

— Есть. За свободу. За правду. За справедливость.

— Ты путаешь меня. Я не понимаю твоих слов. Если ты все спросил, отпусти. — Сказав так, Хил незаметно подвинулся вперёд и, словно случайно, взмахнул рукой. Пространство вокруг него сразу сжалось, затвердело и отбросило его на прежнее место.

— Объясни, куда ты направлялся? — спросил Сергей. Он как будто бы ничего не заметил.

— Еда кончилась, — ответил Хил. — Мать и брат хотели есть. Я искал еду.

— Что с ними будет, если ты не вернёшься?

— Тогда еду будет искать мать. Только у неё ничего не получится. Они все уроды — и мать, и брат. И отец такой же был. Похожий на тебя. Ноги такие длинные, что плохо ползать. Пальцев мало. Врага по запаху не учуют. Ничего не умеют. Когда брат родился, никто не сумел отнести его к норам длиннохвостов.

— Зачем?

— По-твоему, с голоду подохнуть лучше? Жить он остался, но из-за него умер отец. Таких прокормить очень трудно.

— Так, — сказал Сергей, — весёленькие делишки. И нравится вам такая жизнь?

— А какая жизнь должна нравиться?

— Действительно — какая? Чтобы знать вкус яблока, необходимо надкусить его. Что вы можете знать о другой жизни? И тем не менее, она существует. И вы могли бы жить так. Есть много миров, населённых людьми, похожими на вас. И один из них — моя родина. Планета Земля. Судная Ночь у нас не состоялась.

Сергей говорил медленно, подбирая самые простые слова, но вскоре увлёкся. Он рассказывал о мире, где люди живут не в пещерах, а в просторных домах с настежь распахнутыми окнами, о мире, в котором рождение ребёнка — великая радость, а не чёрная беда, где для того, чтобы добыть пищу, совсем не нужно убивать себе подобных, где нет радиоактивных пустынь, и где при встрече с незнакомым человеком принято улыбаться ему.

Скоро стол перед Хилом был завален фотографиями и альбомами. В углу комнаты сменяли друг друга голографические изображения земных пейзажей. Силовое поле, на которое он все время натыкался, мешало Сергею, и он отключил его. Ведь, в конце концов, сила убеждения крепче цепей и верёвок. Вряд ли Хил воспринял хотя бы половину из обрушившегося на него потока информации, однако все же спросил:

— Где все это находится?

— Я тебе говорил. На Земле. На моей родной планете. Но так могло быть и у вас.

— Зачем говорить о том, что могло быть, да не было. Отпусти меня. И отдай оружие.

— Отпущу. Но ещё я хотел бы узнать…