Планета фантазий, или Бойся своих желаний

— Я что-то никак не пойму, — рассматривая Алана, сказал Генри, — мы с вами нигде не встречались?

— Нет, — быстро сказал Алан и встал, — Дианочка, до встречи на борту космолёта, Генри, прошу простить, но у меня дела, — поклонился и ушёл.

— Странный молодой человек, — проговорил Генри, рассматривая уходящего Алана, кого-то он мне напоминает.

— Если скажу, — засмеялась я, — обещаешь, что это останется между нами, — он кивнул, и я заговорщическим шёпотом продолжила, — это Алан Борроуз.

— Борроуз? Ты шутишь?

— Тише, — шикнула я на него, — ты что, не понимаешь, что сейчас это великая тайна.

— Обалдеть, — Генри едва сдерживался, чтобы не рассмеяться, — а я думаю, кого он мне напоминает.

— Ты что, близко с ним знаком?

— Конечно, если учесть, что это мой двоюродный дядя.

— Вот это да! — воскликнула я. — А он сделал вид, что тебя не знает.

— Конспиратор старый, я вот пожалуюсь тёте Юлиане, будет знать.

— Это что, его жена?

— Нет, — покачал головой Генри, — это его сестра, внучка которой была со мной, когда ты махала тростью, стараясь попасть по ногам, — напомнил он мне моё поведение.

— Ну извини, — поканючила я, хотя нисколько не жалела, будет знать, как с девицами под руку ходить. — Но ты пообещал никому не говорить, — напомнила я.

— Даже его жене? — округлил удивлённо глаза Генри.

— А у него есть жена? Он говорил, что разведён.

— Ладно, я пошутил, — отмахнулся мужчина, — нет у твоего друга жены, он, правда, разведён. Ну не умеет он себе женщин выбирать.

— Я заметила, — улыбнулась, вспомнив последнюю пассию Алана.

Потом было море. Тёплое, ласковое и синее-синее. Оно мягко шуршало, накатывая на берег белыми барашками волн, и откатываясь назад, перебирало мелкий золотистый песок. Солнце, несмотря на полдень, не кусалось, а мягко грело. По голубому небу плыли воздушные, словно взбитые сливки, облака. Я лежала на спине и разглядывала, что плывёт там, в безграничной вышине. По голубым просторам перемещался настоящий зверинец — то тянул лапы тигр, то выползала огромная черепаха из своего панциря, то белый медведь лежал мордой на лапах. Пляж был пустынен, словно мы оказались на необитаемой планете. Только мой мужчина и я.

Генри, после того как вдоволь навозился со мной в прозрачной воде, валялся на берегу, закрыв глаза. Когда я увидела заклеенную специальной плёнкой рану, то сначала выступила, что ему нельзя купаться. Но кто когда мог переубедить уверенного в себе мужчину? Заявив, что это последние разработки их компании, он смело залез в море, ещё и тискал меня. Правда, мне и сейчас очень хотелось бы это продолжить, но он сказал, что скоро растворится в солёной воде, разве можно столько сидеть в море? Глупый вопрос, я бы вообще отсюда не вылезала. Но наверно, он прав, и пора выходить, мои пальчики уже покрылись характерными морщинками от столь долгого откисания.

Поэтому пришлось выходить на берег. Я выползла и упала на тёплый песок рядом со своим мужчиной, прямо ему под горячий бок.

— Тебя надо выжимать? — поинтересовался он, открывая один глаз.

— Неа, — помотала головой, — сейчас водичка сама выльется.

— Да? — он приподнялся и перевернулся на бок. — А может, слегка надавить?

— Можно слегка погладить, — предложила я, а то вдруг он перегрелся и забыл, что надо делать.

— Уверена? — мужчина навис надо мной.

— Совершенно, — прошептала я, смотря на его такие чувственные губы. Чтобы завестись мне не надо было даже ласк, я от одного их созерцания начинала плавиться.

— Тогда приступим, — усмехнулся он и неспешно стал опускаться к моему лицу.

— Сильно медленно, — прошептала я, обхватывая его руками и притягивая к себе. — Просто непозволительная трата времени.

Наши губы встретились. Нежность, тоска, что это может быть наш последний раз, любовь, которую не ждали, жар, бушующий в крови — всё, воплотилось в этом поцелуе. Я стонала от избытка чувств. Его руки исследовали моё тело, лаская каждый изгиб, губы опускались по шее к груди, а я изнывала от желания ощущать его каждой своей клеточкой. Как непозволительно долго я к этому шла, растрачивая выделенные мне для счастья дни. И как мало времени у меня осталось, чтобы передать накопившуюся во мне жажду большой любви.