Планета грибов

Пользуясь ее отсутствием, он рассматривает план: жирная линия, разделяющая их участки, проходит по соснам. На плане эти сосны – на его стороне. Он оглядывается, примериваясь к штабелям, покрытым рубероидом: если сосны – на его участке, выходит, бревна – тоже. Во всяком случае, наползают краем.

– Пожалуйста, – она протягивает ручку.

– Извините, но эти бревна… Мой отец… Граница участка – здесь, – он ведет пальцем, рисуя воображаемую линию. – Сосны, те, у забора, – они на вашей стороне. Я помню: за зиму упал забор. Отец выкорчевал столбы. Если сомневаетесь, давайте проверим, – он спускается с крыльца, не спеша, с достоинством.

Она идет следом: зачем ему это понадобилось? Сосны видны и отсюда.

Он протискивается между штабелями. Оказавшись на своей территории, садится на корточки, шарит в густой траве. Будто ищет грибы. За двадцать с лишним лет ямки, конечно, заросли, теперь едва заметны.

– Что я говорил, – поднимает голову. – Можете пощупать. Лунка от столба. Здесь.

– Но послушайте… Зачем мне щупать? Я вам верю, – она отвечает легкомысленно, ему даже кажется, с оттенком пренебрежения. – Как раз хотела вам предложить, – отворачивает край рубероида. – Возьмите бревна себе. Здесь кубов семь, не меньше. Понимаете, я все равно собираюсь продавать. Что-нибудь построите… Например, баню.

– У меня ванна. – Коротко и ясно. Пусть не думает, что он – нищий, живущий в развалюхе.

– Или… хозблок, – она растопыривает руки. – Большой. Материала хватит.

Теперь ему ясно: эта женщина задумала продать древесину, тем самым втравить его в идиотскую историю, которая будет длиться до смерти. Уж он-то знает: здесь, на даче, каждая стройка затягивается на годы. Вместо того чтобы переводить великие книги, придется нанимать рабочих, договариваться, приобретать дополнительные материалы… На него накатывает страх. Тихий. Первобытный.

– Почему я должен что-то строить? – он старается держаться ровного тона. – Всё, что надо, у меня есть.

– Разумеется, бесплатно, – женщина надевает связку на палец. Вертит. Ключи падают на землю.

Он наклоняется, шарит в траве.

– Если бы я нуждался в бревнах, разумеется, – последнее слово он выделяет голосом, – я бы заплатил. Конечно, по остаточной стоимости. – Ему нравится это выражение. Так говорил один из героев детектива, который ему довелось переводить. Теперь пригодилось, пришлось как нельзя кстати. – Но речь не об этом, – подает ключи.

– А о чем? – она берет машинально. Снова надевает на палец.

– Граница. Дело серьезное. Возможно, мне тоже придется продавать. Не исключено.

– Но по плану ваш участок получается больше. Сантиметров на тридцать. Конечно, это мелочь…

– По вашему плану, – он возвращает листок. – Когда в документах расхождения, могут возникнуть проблемы. Охотно верю, для вас тридцать сантиметров – мелочь. А для тех, кто приобретет ваш участок? Мне тоже понадобится их подпись. Положим, они откажутся? Вы можете исключить подобную ситуацию?

Будь он ее клиентом, сказала бы: «Да». Еще бы и наплела с три короба, чтобы у него не осталось и тени сомнения.

Но он – сын женщины, которая когда-то, много лет назад, назвала ее доченькой. Если не считать вчерашней старухи, которой обещала стиральную машинку, это слово она слышала единственный раз в жизни.

Она говорит правду:

– Нет.

– Ну вот… – он разводит руками, чувствуя во рту неприятный привкус: железный или, скорее, медный.

– Но мы же… – она подбирает слова. – Разумные существа. Прошу вас, поймите и меня. Я очень тороплюсь. Завтра утром надо быть на работе, обязательно.

– Завтра? Но завтра выходной…

– Да, но мне…

– Позвоните своему начальству. Уверен, вам пойдут навстречу.

Она опускает глаза.

– Я тоже заинтересован. Не меньше вашего. Чтобы документы были в порядке, – он торопится закрепить успех. – Давайте съездим в сосновскую контору…

Даже если предположить, что это возможно, в чем она совсем не уверена, перенос границы потребует времени: пакеты документов, кадастровая съемка, нотариус, подписи остальных соседей. Неделя? У нее нет лишней недели! И главное, ради чего?! Чтобы ублажить демонов, привыкших ходить по кругу?

– Завтра там, видимо, закрыто, – его голос звучит веско. Он думает: по-мужски. – Утром, в понедельник. Они – представители государства. Вот пусть и исправят – как говорится, своей государственной рукой. Мне безразлично, в чью пользу. Пусть хоть в вашу… Если они подпишут, я обещаю. Немедленно, у них на глазах. – Он тоже вертит ключом. – Чтобы в будущем ни у кого не возникло сомнений: ни у них, ни у нас, ни у наших… – в голову лезут «наследники». – Ни у наших преемников.

Они стоят друг против друга. Со стороны это должно выглядеть странно: два человека, мужчина и женщина, оба с ключами – словно привратники, караулящие запертые ворота. Каждый – свои.