Планета Ка-Пэкс

Похитителя звали Эд. Это был красивый белый мужчина пятидесяти лет, который, свихнувшись, шесть лет назад на стоянке автомобилей торгового центра из винтовки уложил на месте восемь человек. До этого случая Эд был успешным биржевым маклером, примерным мужем и отцом, спортивным болельщиком, старостой в своей церкви, прекрасным игроком в гольф и все такое прочее. Но после этой истории, даже при том, что он регулярно принимал лекарства, время от времени в мозгу его повышалась электрическая активность, и он, потеряв над собой контроль, бросался к стене своей палаты и колотил по ней что есть силы – до окровавленных кулаков и полного измождения.

Однако оказалось, что похитил он вовсе не Жизель, а Красотку.

Я так никогда и не выяснил, что произошло: то ли миссис Трекслер оговорилась, то ли я ее не расслышал, – и все это время страшно волновался за Жизель. Так или иначе, но случилось следующее: котенок каким-то образом забрел в психопатическое отделение, и когда санитары вошли в палату Эда забрать в стирку его грязное белье, Красотка проникла вслед за ними. Не успел никто оглянуться, как Эд уже молотил по железным прутьям дверного окошка и, угрожая свернуть котенку шею, требовал поговорить с «парнем из космоса».

Оказавшийся рядом со мной Виллерс тут же не преминул мне напомнить, что он всегда был против того, чтобы держать в отделениях животных, и, наверное, он был прав: если б не котенок, такое бы никогда не случилось. Более того, если, не дай Бог, пострадает котенок, последствия для Бэсс и других пациентов могут быть самые удручающие. Я решил, что Эд нас просто шантажирует – он не был в фазе жестокости. И тем не менее, я не видел никаких веских причин отказать ему в беседе с протом. Я попросил Бетти послать за ним и тут обнаружил, что прот уже стоит рядом. Похоже, он просто шел следом за мной.

Ему не надо было объяснять, что произошло. Единственное, что я его попросил сделать, – это уверить Эда, что никаких репрессий по отношению к нему не последует, если только он отпустит Красотку. Потребовав, чтобы его никто не сопровождал, прот двинулся к палате Эда. Я предполагал, что говорить они будут через решетчатое окно, но тут дверь распахнулась, и прот влетел в палату, с шумом захлопнув за собой дверь.

Пару минут спустя я нерешительно подошел к двери и заглянул в палату. Оба они стояли у дальней стены и тихо беседовали. О чем они говорили, слышать я не мог, но видел, как Эд нежно гладит Красотку. Он взглянул в мою сторону, и я отпрянул.

Наконец прот вышел из палаты, но котенка у него в руках не было. Как только я убедился, что охранник запер дверь в палату Эда, я повернулся к проту, озадаченный. Не дожидаясь моего вопроса, он сказал:

– Он ее не обидит.

– Откуда вам это известно?

– Он мне это пообещал.

– Хм. А что еще он вам сказал?

– Сказал, что хочет лететь со мной на КА-ПЭКС.

– А вы что?

– Сказал, что не могу взять его с собой.

– И как он на это реагировал?

– Он был разочарован, пока я не сказал ему, что еще вернусь и тогда заберу его.

– И это его устроило?

– Он сказал, что подождет, пусть только ему разрешат оставить у себя котенка.

– Но…

– Не волнуйтесь, он его не обидит. И вообще, он не причинит вам больше никаких неприятностей.

– Почему вы с такой уверенностью это утверждаете?

– Да потому, что он считает так: если он причинит котенку зло, я за ним не вернусь. На самом деле я бы все равно за ним вернулся, но он этого не знает.

– Вернулись бы? Но почему?

– Потому что я ему обещал. Между прочим, – добавил прот, вышагивая рядом со мной, – вам придется найти еще несколько пушистых существ для других отделений.

А вот каким было последнее задание Хауи. Без всякого предупреждения, мгновенно отозваться на просьбу прота и сделать все, что он ни попросит.

Дня два Хауи носился со скоростью тахиона из библиотеки в свою комнату и обратно в библиотеку – тот самый прежний Хауи. Он не спал сорок восемь часов. Читал Сервантеса, Шопенгауэра, Библию. Но вдруг, пролетая мимо окна комнаты отдыха, в которое он в свое время увидел «синюю птицу», Хауи замер и тут же уселся на тот самый памятный подоконник. И принялся сначала хмыкать, а потом гоготать. Вскоре уже смеялось все отделение, возможно, кроме Бэсс, а потом и вся больница, включая персонал. До всех дошла абсурдность задания прота – готовность ко всему, что только не случится.

– Какая нелепость пытаться подготовить себя ко всему в жизни, – сказал мне Хауи, когда позднее мы стояли вместе на лужайке. – Что случается, то случается, и с этим уже ничего не поделаешь.

Прот в это время стоял возле стены и внимательно изучал подсолнух. Интересно, подумал я, что он видит в нем такого, чего мы не видим?

– Так что же теперь будет с твоим заданием? – спросил я Хауи.

– Que sera, sera,[36] – просвистел он и, откинув голову, подставил лицо теплым лучам солнца. – Пойду, пожалуй, подремлю.

Я предложил Хауи подумать о возможности его перевода в первое отделение.

– Подожду, пока Эрни будет готов.