Планета Ка-Пэкс

– У меня есть сын, который вам может понравиться. – Я имел в виду Фрэда; он только что получил роль в комедийном спектакле маленького театра в Ньюарке.

Лицо Жизель осветилось нежной улыбкой.

– Пилот, который решил стать актером? Сколько лет ему на этой фотографии?

– Девятнадцать.

– Он симпатичный, правда?

– Пожалуй. – Я с любовью посмотрел на фотоснимок, стоявший у меня на столе.

– Эта фотография напоминает мне мою собственную семью, – сказала она. – Мой отец так нами гордился. Мы все стали профессионалами в той или иной области. Ронни – хирург, Одри – дантист, Гарри – ветеринар. Одна я ни то ни се.

– Я бы этого не сказал. Это вовсе не так. Вы одна из лучших журналисток в стране. Разве лучше быть второсортной в какой-то другой области?

Жизель улыбнулась и кивнула в знак согласия.

– А вы на этой фотографии напоминаете мне моего отца.

– Чем же это?

– Даже не знаю. Он был таким милым. Добрым. Вам бы он понравился.

– Скорее всего. А можно вас спросить: что с ним случилось?

– Он покончил с собой.

– Очень вам сочувствую.

– Спасибо, – сказала она и словно сквозь сон добавила: – У него был рак. Он не захотел быть нам обузой.

Мы сидели у меня кабинете, каждый думал о своем, и вдруг я нечаянно взглянул на часы.

– Боже мой! Мне надо бежать. Мы сегодня идем на спектакль с участием Фрэда. Он играет репортера. Хотите пойти вместе с нами?

– Спасибо, не могу. Мне надо поработать. И поразмыслить.

Когда мы вошли в лифт, я напомнил Жизель, что меня несколько дней не будет в городе и что я вернусь только в середине следующей недели.

– Может быть, мы к тому времени уже разгадаем загадку! Завтра мне должны прислать список всех боен!

Она вышла на втором этаже, а я остался в пустом лифте, ощущая тяжесть всего тела и глубокую грусть, с трудом находя объяснение и тому и другому.

БЕСЕДА ЧЕТЫРНАДЦАТАЯ

Я вернулся на работу только в следующую среду. Не успел я войти в свой кабинет, как на меня повеяло запахом сосны – значит, здесь побывала Жизель. Поверх огромной стопки бумаг на моем столе лежала записка, аккуратно выведенная зелеными чернилами.

В 1985году в городе, где есть бойня, обнаружено только одно исчезновение. Это было в Южной Каролине. Пропала женщина. Эту неделю буду в библиотеке просматривать все газеты за тот год. До встречи.

Ваша Жизель.

Пока я читал эту записку, позвонил Чарли Флинн, тот самый астроном из Принстона, коллега моего зятя. Когда он вернулся из своего отпуска в Канаде, Стив рассказал ему о различии между его орбитой вращения КА-ПЭКСа вокруг его солнц и орбитой, начерченной протом. Флинн проявил к этому огромный интерес. Он сказал, что расчет этот сделал один из его аспирантов. Узнав о версии прота, он собственноручно проверил расчеты и обнаружил, что эта орбита была точь-в-точь как у прота – маятникообразная, а вовсе не восьмеркой. И все звездные карты, начерченные протом, тоже оказались точными. Я думал, что ничто, связанное с протом, меня уже не удивит, но то, что сказал этот маститый ученый, потрясло меня не меньше, чем поразило его самого. А сказал он следующее:

– «Зацикленные ученые», как правило, люди с гениальной памятью, правда? Тут же случай другой. Угадать эту орбиту или вычислить ее с помощью интуиции просто невозможно. Я знаю: то, что я сейчас скажу, покажется безумием, но добыть эту информацию он мог, только побывав на этой планете!

И это сказал человек, столь же нормальный, как мы с вами!

– Можно мне поговорить с вашим пациентом? – продолжал профессор. – У меня к нему тысячи вопросов!

Разумеется, я отверг эту идею – по нескольким причинам. Однако я предложил ему прислать мне список из пятидесяти самых важных для него вопросов и уверил его, что с радостью передам их проту.

– Только поторопитесь, – добавил я. – Он заявил, что покидает нас семнадцатого августа.

– А вы могли бы сделать так, чтобы он задержался?

– Вряд ли.

– А можете попробовать?

– Я уже стараюсь изо всех сил, – заверил я его.

* * *