Планета Хаоса

К счастью, на следующем портрете обнаружился не я. Третья морда скорее напоминала серийного убийцу: насупленные брови, запавшие глаза… Да что же это такое!!! «Разыскивается политической полицией за участие в работе „Партии Народного Счастья“. Может представляться как Эрих…» Кармел-то как узнал мое имя?! Или не Кармел, а господин прапорщик Корбан… Точно, Корбан. Потому что Кармел искал меня на следующем плакате: «Разыскивается градоначальством города Картан по обвинению в соучастии в деле „Золотых призраков“. Может представляться как Эрих…». В этой стране кроме меня что, нет других преступников?!! Теперь придется шарахаться от каждого встречного полицейского… Вон от того например, который стоит неподалеку, в форме железнодорожной полиции. Кто их знает, насколько здесь развито сотрудничество…

Последний портрет однозначно изображал не меня: эта крысиная мордочка профессионального провокатора походила на меня как хорек на белку. Я присмотрелся повнимательнее… Ха, да это даже не полицейская листовка, а сделанная под нее шутка народосчастников. Клоуны… «Разыскивается Партией Народного Счастья за срыв акции по экспроприации в поезде Каминбург-Фиартен…» Я застонал. Рассчитывая, что на мне повиснут хвосты, я и не предполагал, что их будет столько… Я зло набычился… и понял, что стал похож на третью картинку. Стараясь принять беззаботный вид я улыбнулся и теперь меня нельзя было отличить от первых рисунков. Неприятное ощущение, когда кажется, что на тебя уставился каждый первый из толпы… Где же принцесса?

Из высоких дверей вокзального здания вышла Ана. Я заулыбался, но тут же нахмурился. Следом за ней семенил коротконогий толстяк в цилиндре, блестящем, как сапоги хорошего солдата и дурацких брючках в коричнево-желтую полоску. Небедный был дяденька… Золото блестело везде: на зубах, на толстой цепи, пересекавшей круглый животище, на жилетных пуговицах, на набалдашнике трости, на сарделечных пальцах…

— Но, мошет пыть, у меня есть натешта? — бормотал он с невозможным акцентом. — Я пыл пы счастлиф фитет фас костьей в моем осопняке «Селеные Ифы»…

Давешний полицейский смотрел на пузана, как священник на уличную девку. Явно он знал господина как облупленного…

— Увы, я не могу принять ваше предложение… — весело улыбалась Ана.

— Но поч-чему?

— Потому что меня ожидает жених. Вон он стоит.

Толстяк проследил взглядом в направлении розового ноготка. Я старательно скопировал фирменную улыбку сенатора Гратона. Получилось далеко не так жутко, но, в принципе, толстяк понял, что забрел на чужую поляну:

— Какая шалость, — завздыхал он, — такая тефушка как фы, тостойна польшеко… Как шаль, как шаль…

Его склизкая рожа со свисающими щеками скрылась в толпе. Вот гад, это ты-то «большее»?? Твое счастье, что меня недавно вывернули, как шубу мехом наружу, а то б я на тебе провел пластическую операцию без скальпеля и наркоза… Впрочем, долго брызгать кипящей слюной я не стал. Трудно, да что там, просто невозможно злиться, когда к тебе, улыбаясь, подходит такая девушка…

— Прогуляемся по городу? — взяла меня под руку Ана. — Смотри, какая погода хорошая…

С погодой нам действительно везло в течение всего путешествия. Если конечно считать везением отсутствие дождей, компенсируемой дикой жарой. Лето, что вы хотите, снега ждать не приходится…

Не знаю, о чем думала принцесса, когда мы под ручку, как взаправдашние жених и невеста, или, по крайней мере, счастливая пара влюбленных отправились в город. Судя по блаженной улыбке, о чем-то хорошем… Я же мысленно ругал себя последними словами. Слишком уж мы походили на влюбленных… Мне стало труднее воспринимать Ану как спутницу в путешествии и кажется я начал относиться к девчонке с нездоровой симпатией… А это — дело опасное. Кто я и кто она? Принцесса и бродяга, без дома и перспектив на будущее. Срочно нужно перенести наши взаимоотношения в плоскость сугубо деловых… А то тяжело будет, когда придет время моего сна… Хорошо хоть Ана пока воспринимает меня всего лишь как спутника в путешествии… Решено. Отныне никаких интимностей, типа прогулок под ручку, подчеркнуто сухой тон в разговоре…

Мы шли по главной улице Талии, светило солнце, цокали туда-сюда извозчики (их повозки, конечно), изредка тарахтели мимо автомобили, пыльные как верблюды, немногочисленные прохожие (что вы хотите на такой жаре) прогуливались, стараясь держаться в теньке, Ана, крепко держась за мой локоть щебетала как соловей…

Я попытался вернуться к «очень серьезному разговору», грубо прерванному чашкой кофе, но принцесса, щелкнув меня по носу (хулиганка…), заявила, что я еще недостаточно крепок, чтобы спокойно выслушать ее сообщение, потом, при более удобном случае… А сейчас, больной, слушайте, что вам расскажет медицинская сестра.

Рассказ был о Талии, не о принцессиной талии (кстати, обнять женщину за талию на людях считается верхом непристойности), а о городе, где волею судьбы и моей родной планеты нам пришлось ненадолго задержаться.