Планета-хищник

Казалось, ни одно живое существо не в состоянии преодолеть подобные препятствия, но Хэм хорошо запомнил те опасные горные тропы, которые все же помогут ему перебраться через Малый хребет. Он слышал также, что легендарный Патрик Берлингейм отыскал путь и сквозь Большой хребет, но, кроме него, никто так и не рискнул ходить этой Дорогой Безумца — как поселенцы с Земли прозвали извилистое ущелье, пересекавшее гигантскую горную цепь.

Хэм знал, что Горы Вечности далеко на западе упираются в Ледяную Стену и, возможно, уходят на ночную сторону планеты. Та часть, где хребты пересекали границу полушарий, угадывалась по сполохам огня, которые почти непрерывно прорезали клубящийся мрак грозовых туч: именно там сталкивались воздушные потоки двух враждующих стихий — огня и льда.

Полгода, проведенные в непрерывной борьбе с бесконечными каверзами, на которые так изобретателен Хотленд, заставили Хэма почти позабыть о величественной красоте Фрэшленда, и теперь он с наслаждением снова открывал для себя дикое очарование невероятных гор и шумных водных потоков, радуясь даже отголоскам не стихавшего ни на миг урагана. Он почувствовал, что капризная природа Венеры уже принялась врачевать его истерзанное сердце, и понял — утрата добытого им сокровища и предательство сероглазой красавицы вовсе не означают крушение всех надежд.

Словно сбросив с души невероятную тяжесть, Хэм легко сбежал с каменного выступа, решив — после краткого отдыха — начать восхождение на Малый хребет. Устраиваясь в кроне первого же подходящего для сна дерева, он отчетливо вспомнил горькое расставание со своей случайной попутчицей, и впервые без ненависти, а скорее с состраданием подумал о вероломной девчонке.

То, что собралась предпринять Патриция, вполне соответствовало названию ущелья: вот уж воистину надо сойти с ума, чтобы в одиночку вступить на Дорогу Безумца. Возможно, это было проявлением невероятной гордыни и какой-то патологической ненависти к американцам, но уж никак не крайняя необходимость: связаться со своими она могла и из Эроса. Во всяком случае, Хэм не понимал, что заставило ее сделать подобный выбор. Так и не придя ни к какому выводу, он блаженно растянулся на гибких ветвях природного гамака и — впервые после начала экспедиции — заснул, не опуская забрала.

Внезапно что-то нарушило его сон: Хэму почудился далекий зов. Решив, что это скорее всего шалости горного ландшафта, он все лее осторожно раздвинул ветви, обшарил взглядом округу и несказанно удивился: далеко внизу двигалась в его сторону знакомая фигурка.

В первый момент он не поверил глазам: как смогла девушка обнаружить его следы, если любые признаки чьего-либо пребывания мгновенно исчезали под переплетениями непрерывно растущих трав. Но потом понял, что его «выдал» оглушительный рев бластера: вряд ли в этой пустынной местности мог оказаться кто-нибудь еще.

Между тем она снова выкрикнула его имя, и Хэм изумился, что Патриция все-таки запомнила его: во время вынужденного сотрудничества она предпочитала презрительно называть его «янки» или попросту молчать. При виде девушки вновь дала о себе знать былая обида, и Хэм постарался ничем не выдать своего присутствия.

Патриция еще пару раз позвала его и, не получив ответа, остановилась всего в нескольких ярдах от его дерева: Хэм ясно увидел огорченное выражение ее лица, больше не скрытого забралом. Некоторое время она напряженно прислушивалась, но затем, решительно сжав губы, устремилась в сторону Большого хребта к тому месту, где смутно угадывался проход на Дорогу Безумца.

Когда деревья скрыли ее от Хэма, он спрыгнул из своего укрытия и, досадливо махнув рукой, круто повернул к северу, стараясь как можно быстрее добраться до Малого хребта. Но чем ближе громоздились перед ним каменистые отроги, тем замедленнее становились шаги путника — и не потому, что его страшил предстоящий путь через горы: он думал о той, которую оставил позади.

Если бы не внезапное появление девушки, Хэм постепенно избавился бы даже от мыслей о ней… Во всяком случае, постарался бы… Но сейчас он все еще слышал голос Пат, произносивший его имя. В сущности, это был зов о помощи: чем иначе объяснить огорчение на ее лице и горестно опущенные плечи? Он осуждал ее за вероломство, но разве сам не платил ей теперь той же монетой?

Недовольный собой, он шел все медленнее и медленнее, пока не остановился вовсе. Уж коли он не смог отговорить девушку от безумного шага, то должен предложить ей свою помощь — хотя бы в память о Патрике Берлингейме! Да и время ли сейчас думать о личных амбициях, когда на кон поставлена человеческая жизнь! И Хэм торопливо зашагал на юг.