Планета лысого брюнета

Пели птички, летали белокрылые бабочки, бойко бегали по вялой ботве жучки. Серо-бурые стебли чертополоха, ощетинившись тупыми колючками, охраняли картофельные угодья от чужих, нехороших глаз. За деревянной стеной забора невидимый отсюда жил город. Шуршали шины по сухой мостовой. Бухала на стройке машина – рабочие забивали сваи. Неразборчивые крики мальчишек делались еще неразборчивее, пока долетали до огорода. В звуках города было что-то инопланетное, марсианское, из другой вселенной. Здесь, в чертополошьей тени, все было родное, понятное. Слабо журчал чаёк, вытекая из заварного чайника. Плавала на губах улыбка. Даже одинокая муха не бросалась сломя голову на варенье, а просила у хозяина разрешения и культурно садилась с краю, чтобы не мешать разговору.

– Я вот думаю, – сказал Грызунов, – что наш лысый скоро сюда вернется. Ну не может он сюда не вернуться. Как он будет, живя у тёти, пополнять запасы порошка злости? Порошок-то у него здесь, в городе. А где конкретно, никто не знает. Сам он не говорит, держит место в секрете.

– Может, месторождение? Копает себе где-нибудь потихоньку и получает стопроцентную прибыль.

– Что вы! Лысый с лопатой – такое просто невозможно представить. Он же нас почему нанял? Чтобы самому не работать. Чтобы мы ему на блюдечке с золотой каемочкой приносили ножи и вилки, а он лежал на солнышке кверху пузом и выдавал нам этот свой порошок.

– Да, задачка! – протянул дядя Петя. – Это тебе не котлы варить методом стыковой сварки и не утюги ремонтировать. Тут высшая что ни на есть математика! Надо же, порошок для злости! Кстати, если порошок злости пользуется таким успехом у некоторых недалеких граждан, значит, этот ваш проходимец вполне может себе позволить покупать ножи и вилки в хозяйственном магазине, а не обманывать несмышленых детей.

– Жадный он, как Кащей, потому и не покупает, – ответил с усмешкой гость. – Он вообще ничего не покупает, ходит в одном плаще. Крем и щетку для обуви, чтобы ботинки себе почистить, даже на это деньги потратить боится. А вы – «в хозяйственном магазине»! Тучка вон. Дождик сейчас пойдет. – Грызунов показал на небо. – У вас зонтика запасного нет?

– Зонтика у меня нет. А дождика вы не бойтесь, это хороший дождик, от сорняков. Я ведь человек пожилой и, чтобы не полоть часто, тучки на огород приманиваю, наполненные специальной водой. Вода эта на грядки покапает – все сорняки повянут. Растениям же культурным, наоборот, – дождичек этот в радость, они от него только в рост идут. И клубень картофельный от него крепчает и меньше поддается гниению.

Мобильник на кожаном ремешке, висевший у дяди Пети на шее, замурлыкал мелодию «Роллинг Стоунз».

– Дедушка Петя? – ворвался в стариковское ухо взволнованный Улин голос.

– Алло? Дядя Петя слушает! – ответил супердевочке дядя Петя.

И тут произошло непонятное. Заросли чертополоха раздвинулись, и оттуда, отплевываясь от колючек, вылетело лысое пушечное ядро с развевающимся позади плащом. Лысый подскочил к дяде Пете и вырвал у него телефон. Кожаный ремешок лопнул и упал на огородную грядку.

– Хрю-хрю! – кривляясь, будто кривое зеркало, прохрюкал лысый брюнет в трубку.

Дальнейший разговор вы уже знаете. Закончился он таким же «хрю-хрю», только сказанным с особым цинизмом.

Лысый отключил связь и подбросил мобильник в воздух. Пролетавшая над огородом ворона подхватила его своим загребущим клювом и унесла в неизвестном направлении.

Такой наглости от лысого негодяя дядя Петя, признаться, не ожидал. Особенно же ему было жаль мобильника, предмета его стариковской гордости, подаренного старому огороднику Обществом ветеранов-картофелеводов.

– Фулюган! – сказал дядя Петя и вытащил из банки с вареньем засахаренное картофельное яблоко. Прицелился и запустил им в обидчика.

Лысый ловко перехватил яблоко ртом и проглотил, не разжевывая.

Дядя Петя взял картофельный клубень и повторил бросок.

Клубень тоже постигла печальная участь яблока.

– Значит, говорите, я жадный? – сказал лысый, поглаживая живот. – Да, я жадный, и очень этим горжусь. Жадность – не порок, это достоинство. А вас, добреньких, – он ткнул пальцем сперва в Грызунова, у которого на отвисшей губе сидела вежливая муха, та самая; затем в согнувшегося в три погибели дядю Петю, выбирающего из кучи на краю огорода самый крупный и увесистый клубень, – надо всех посадить в бочку и послать ее в подарок американскому президенту Бушу.

– Вам лечиться надо, – посоветовал ему огородник, продолжая выбирать клубень. – Вы клинически больны злостью. Вы своим отвратным примером разлагаете нашу юную молодежь. Вы намеренно выделяете молекулы злобы и распространяете их воздушно-капельным путем в атмосфере.