Планета Мечты

— Возможно. Вполне возможно так оно и было бы, но что сделано, то сделано, и былого не вернешь. Я ведь тоже очень многое понял сегодня впервые, и ощутил тоже в первый раз. Люди не всегда рвутся к новому, чаще они этого нового просто боятся. Из-за невозможности постичь, из-за неясности перспектив, из-за нежелания перемен, из-за многих и многих причин, но именно боятся. Даже в этой Лене, в смелом и умном человеке на первом месте оказался страх, страх за свой мир, за мир созданный ее воображением. Страх оттого, что кто-то сможет умышленно или случайно протопать по этому ее внутреннему миру своими грязными ногами, и наоставлять кучу незаживающих ран и несмываемой грязи. Наша разобщенность, недоступность мыслей, невозможность понять замыслов человека привела к устойчивой потребности создавать свой внутренний мир. И не всегда он бывает таким уж идеальным. Иногда он несет удовлетворение только его создателю, а остальным жителям этого придуманного мира одно несчастье и несправедливость. Я думаю, мы люди даже умели ощущать все эти придуманные миры, не вдаваясь в подробности, воспринимали их только чувствами, ощущениями. Наверное, этим только и можно объяснить наше отношение друг к другу. Меня всегда удивляло, насколько несправедлива любовь. Самая красивая девушка обязательно полюбит какого-нибудь замухрышку, а самый умный и достойный мужчина, чаще всего оказывается связан, с далеко не самой достойной его женщиной. И самое удивительное, что они очень часто бывают счастливы. Как говорится в наших сказках, и жили они долго и счастливо, и умерли в один день.

— Я тоже заметила это. Мы никогда не могли разобраться, в чем тут дело. Наверное, ты прав, все дело в вашей чувствительности. Видимо не владея до конца своими скрытыми способностями, человек все же их чувствовал.

— А не разрушим ли мы нечто прекрасное, сделав внутренний мир человека общедоступным? Не навредим ли мы этим человеку вообще?

— Не знаю, Макс. Ты, наверное, удивлен услышав это слово из уст плазмоида, но это правда. Не знаю. И не только я одна не знаю, а и все мои сородичи. В одном мы твердо уверенны, нельзя давать возможности сразу всем, это может убить человеческий разум, и вообще уничтожить человечество, как таковое. А потерять вас, равносильно тому, что потерять и всю вселенную. Видимо поэтому и называется экспериментом то, что мы с тобой делаем.

— И как же быть?

— Продолжать, не все еще потеряно, ведь ты же не побоялся открыть свой внутренний мир, и это не привело тебя к гибели, и даже умопомешательство тебе не грозит, а раз есть ты, то есть надежда, что ты не одинок, и, в конце концов, мы все же добьемся своего.

— В логике вам как всегда не откажешь, а в чувствах? Что ты чувствуешь как человек? Что тебе говорят приобретенные человеческие чувства?

— Это трудно передать. Мои чувства еще очень несовершенны, я ведь еще не совсем человек. Но что-то подсказывает мне, что мы делаем человечеству больно. Не все во мне согласно с логикой. Есть какое-то непонятное ощущение, что надо быть очень и очень осторожными. Что-то такое, что напоминает действия хирурга, делающего человеку больно, чтобы спасти его. И аккуратность действий должна быть хирургической, основное правило всегда и везде, не навреди.

— Опять же логично, но уже с чувством. Что ж хирурги человечества, вперед. И какова же будет наша следующая операция?

— Думаю, есть смысл пообщаться с людьми, которые все же интересуются неизученными возможностями человека, которые вопреки общепринятому мнению все же изучают эту тему, и пытаются хоть что-то понять.

— И как ты собираешься таких людей найти? Я не думаю, что они известны, наверняка эти их мысли скрыты. Ты же не думаешь, что мы сможем прослушать мысли сразу всех землян?

— Не думаю, но есть и другое предположение. Наверняка об интересах хозяина знает перком, даже если эта информация и закрыта за семью печатями, думаю, используя технические возможности плазмоидов, мы сможем до нее добраться.

— А хорошо ли это с этической точки зрения? Как мы объясним человеку то, что мы его вычислили?

— Ну, во-первых, мы не сделаем его секрет общедоступным, во-вторых, мы не будем слишком углубляться в его секреты, просто найдем его и все. И, наконец, в третьих, узнав о твоих телепатических способностях, этот человек никогда не задастся даже мыслью, откуда мы его вычислили, я понятно объясняю?

— Ладно, убедила, давай, используй свои плазмоидные возможности, мне все равно их не понять до конца, не говоря уже о том, чтобы их использовать.

— Вот, Юрий Алексеевич Яншин, физик ядерщик. В настоящее время занят изучением структуры материи, минимальной ее составляющей, первоосновой. Сверхчеловеческими возможностями интересуется очень давно, еще со школы, кое-чего достиг в этой области, но все это мало существенно и практически недоказуемо, поэтому и скрывает так тщательно свое увлечение.

— Ну что, вперед, навстречу неизвестности?

Что-то настороженное появилось вдруг в ощущениях Велии, и Макс сразу почувствовал тревогу.

— Что-то случилось?