Планета муравьёв

Второй раз я столкнулся с представителями этого вида, когда, учась на первом курсе Алабамского университета, обследовал лес у Харрикейн-Крик (Ураганного ручья) и обнаружил бивуаки, скрытые в полостях трухлявых сосновых стволов. Застигнув этих кочевников в оседлой фазе их жизненного цикла, я сумел аккуратно извлечь из ствола их семью и транспортировать в лабораторию для более пристального изучения. Мне строжайшим образом наказали следить за тем, чтобы мои подопечные не отправились кочевать по кабинетам Нотт-Холла (одного из университетских корпусов, носящего имя Джозайи Нотта), где располагалась кафедра биологии, но в остальном дали полную свободу действий. Наблюдая за жизнью муравьиной семьи, я сделал замечательное открытие. Я не нашел там чешуйниц-приживалок, как в той семье в Декейтере, но вместо них увидел обилие мелких жучков. Этот едва ли не самый крошечный на Земле вид жуков был представителем рода Paralimulodes, и я стал первым, кто обнаружил его за пределами Южной Америки. На жестких коротких ногах жучки резво бегали по телам муравьев, перепрыгивая между ними, как блохи. Чем они питались? Нет, не кровью. Эти крохотные паразиты слизывали маслянистую жидкость с поверхности муравьиных тел. Муравьи, по-видимому, не возражали против такого ухода: они не пытались согнать с себя жучков или поймать их и, казалось, вообще не обращали на них внимания.

Несколько лет спустя я снова столкнулся с бродячими муравьями, на этот раз более неожиданным образом. Как-то в ходе экспедиции в леса Луизианы я устроился переночевать на надувном матрасе прямо на лесной подстилке. Среди ночи я проснулся оттого, что мой матрас кишел муравьями и сотни их сновали по моему телу. Я не разглядел в темноте, но, по всей видимости, это были все те же мелкие представители рода Neivamyrmex или какого-то другого близкого вида, которые перебазировались на новое место стоянки. Мое спящее тело было для них всего лишь препятствием, которое нужно было преодолеть, подобно забору на заднем дворе нашего дома в Алабаме.

Нам, людям, трудно понять преимущества такого кочевого образа жизни, но на протяжении миллионов лет великой эволюционной драмы, разворачивающейся в муравьином мире, эта стратегия убедительно доказала свою успешность. На всех континентах, кроме Европы и Антарктиды, есть свой род (группа родственных видов) или даже несколько разных родов бродячих муравьев. Например, Северную Америку населяет род Neivamyrmex, чей ареал распространяется на юг до самых тропиков. Свирепые эцитоны (представители рода Eciton) стали героями знаменитого рассказа Карла Стивенсона «Лейнинген против муравьев» (Leiningen versus the Ants), опубликованного в 1938 г., и снятого в 1954 г. по его мотивам фильма «Обнаженные джунгли» (The Naked Jungle), где Чарлтон Хестон вместе с Элеонорой Паркер храбро защищают свою плантацию какао от нашествия плотоядных муравьев, которые надвигаются на них колонной шириной в пару миль. Не последнее место в кочевом семействе занимают и странствующие африканские муравьи Anomma и Dorylus, которые в реальной жизни не уступают в воинственности даже эцитонам.

Эцитоны предпочитают жить среди густо переплетенных растений нижнего яруса, часто меняют места дислокации и готовы атаковать любого, кто вторгается в их бивуаки или на кормовой участок. Во многих семьях имеются касты крупных рабочих-солдат, вооруженных длинными саблевидными жвалами, что делает наблюдение за ними еще более сложным и опасным делом. Тем не менее зоопсихолог и энтомолог Теодор Шнейрла блестяще справился с этой задачей: с 1933 по 1965 г. он изучал поведение эцитонов, наблюдая за ними в основном в их естественных местообитаниях. В 1960-е гг. его дело продолжил не менее талантливый и отважный исследователь Карл Реттенмейер. Сделанные ими открытия вкупе с открытиями других натуралистов я обобщил в своей книге «Сообщества насекомых» (The Insect Societies), увидевшей свет в 1971 г.

Будучи молодым ученым, я лично знал Теда Шнейрлу и внимательно следил за его исследованиями. Это был спокойный увлеченный человек, с предельной серьезностью относившийся к своей работе. Он поставил перед собой две титанические задачи: во-первых, досконально изучить этих сложноорганизованных общественных насекомых, движимых жесткими инстинктами. Во-вторых, будучи психологом, он хотел показать, что их набор поведенческих моделей также определяется индивидуальным обучением. Если четко выраженный инстинкт у насекомого с маленьким мозгом является продуктом обучения, рассуждал Шнейрла, значит, и все остальные формы поведения тоже. Акцент на опыте и обучении как нельзя лучше вписывался в политическую повестку дня в период с 1920-х по 1960-е гг., поскольку опровергал идеи евгеники и давал надежду приверженцам индивидуалистической формы демократии. Но трудно представить, чтобы Шнейрла и Реттенмейер руководствовались в своем исследовании муравьев идеологическими мотивами. Ученые описали муравьев-кочевников такими, какими их увидели.