Планета мужчин или Пенсионерки на выданье

— Ну, это черное насекомое. Толстое такое…. — Я замахала руками. Мало ли у него память отшибло, теперь напоминать надо.

— Это рых. — Последнее слово он прорычал. — Живет только там, где водятся цветы оли. Значит, до старого поселения осталось всего несколько тысяч шагов пути. — Прикинул он.

Ну вот, даже ожил. И говорит уже нормально. И цвет свой вернул. И вообще, можно уже дальше идти, что мы и сделали. Молча идти уже не хотелось, поэтому я запела себе под нос «Гигантский шмель, на душистый хмель…».

— Что это? — Через минуту спросил Ам.

— Где? — Я перестала петь и огляделась по сторонам.

— То, что ты сейчас так плавно говорила. — Муж смотрел на меня с живейшим интересом.

У меня от такой формулировки щека задергалась.

— Это песня такая. Хочешь спою? — Предложила я. А что? Голос у меня нормальный, я даже на уроки сольфеджио ходила в детстве.

— Хочу. — С огоньком в глазах сказал он.

— Мохнатый шмель…. — Запела на весь лес. Эх, хорошо то как. Я уж и забыла, что такое петь в полный голос. В квартире то так не попоешь, соседи сразу вызовут блюстителей закона.

Ам слушал молча. После тоже молчал. Минут пять.

— А ты знаешь еще такое «песня»? — Осторожно спросил он, косясь зеленым глазом.

— Знаю. — Я улыбалась. — Тебе каких больше хочется? Про любовь, про мужество, про детство?

Последнее ему явно не понравилось. Может, травма какая-нибудь далекая?

— Давай про любовь. Или про мужество. — Он как-то растерялся.

И я запела «Катюшу». Ох, как я пела. У меня было полное ощущение, что весь лес замер, слушая мои завывания. Потом без перехода спела про «Синий платочек». Закончив петь, вдруг услышала тихое шмыгание. Повернулась к Аму, который прятал сейчас лицо, отворачивая его в сторону от меня.

— Ам, ты чего? — Блин, что-то я не подумала, что петь такие песни опасно для психического здоровья окружающих.

Он вытер лицо ладонями и повернулся ко мне.

— Все хорошо. Просто трогательно так…. — Он смутился и недоговорил. Какое-то время мы шли молча. — А ваши женщины всегда так ждут своих мужчин с битвы? — Наконец, созрел он.

— Если женщина любит, она своего мужа не то что ждать будет, а сама на поле боя за ним пойдет и всех приложит, только чтобы до ее родненького не добрались. — Фыркнула я, вспоминая грустную историю своей страны.

— Любит? — Он нахмурился. — Что это значит?

— Э-э, ну как…. — У меня даже слов не нашлось, чтобы описать это слово. — Ну, когда человек становится близок сердцу. Разве у вас нет такого слова?

— Нет. У нас есть слово «чоку» — желать. Но твоего слова нет. — Он покачал головой, понимая разность наших культур.

— Подожди. Ты разве не все мои слова понимаешь? — Он помотал головой. — А как тогда ты догадываешься, о чем я говорю?

— Когда соединяю слова, можно уловить общий смысл. — Кошмар, а я ему про Цоя объясняла. Дура.

Мы шли еще пару часов, когда перед нами возникла поляна с разбросанными в хаотичном порядке огромными камнями.

— Это древнее поселение женщин. За столько лет здесь не уцелели органические строения, но одно каменное до сих пор стоит. — Торжественно возвестил Ам и потянул меня в сторону валунов.

Мурка, обреченно вздыхая, посеменила рядом, водя носом по воздуху и недовольно порыкивая. Не нравилось ей это место. Мне, кстати, тоже. Какой-то осадок здесь был. Не понимала я этих их лесных женщин. Ну, какая мать оставит своего ребенка? Я бы не оставила ни за какие коврижки.

Наконец, Ам подвел меня к большой каменной куче, которая оказалась чем-то вроде пещеры. Ну и ладно, до этого мы вообще под открытым небом ночевали. Ага. Вот тут даже место для костра есть.

Ночевать пришлось все-таки под каменной крышей, так как небо вдруг затянули тучи, и принялся накрапывать скучный дождик.

Я сидела в пещере, почти всей занятой толстым одеялом и пыталась распутать волосы после очередного дня похода. Нет, все-таки я их отрежу. Очень неудобно с ними возиться, не имея при этом подручных средств в виде бальзамов и прочих радостей цивилизации. Сейчас дождусь Ама, и попрошу тот остренький кинжальчик.

Ам пришел быстро, радостно стряхивая с волос дождевые капли.

— Вот. Нашел. — Он вывалил на постель огромный лиловый… арбуз. Килограмм этак на двадцать пять.

— Что это? — Я тут же забыла про свои проблемы и подползла ближе к этой круглой штуке.

— Хива. Это очень редкий плод. — Ам явно гордился тем, что притаранил этот продукт питания.

— Такой же редкий, как у тех плотоядных деревьев? — Настороженно спросила я.

— Нет. Это растение не плотоядно. Просто оно годно к употреблению всего пару дней, и не хранится даже в стазисе. Очень сложно его найти в хорошем состоянии.

На вкус лиловая мякоть была, как воздушный рис. На самом деле вкусно — в рот положил, и оно там тает.

Поужинав, я вспомнила про свои волосы и снова попросила Ама оттяпать половину.

— А может быть…, - он немного помялся.

— Говори.

— Мы через день выйдем к источнику магии, и я смогу зачаровать твои волосы так, чтобы они не запутывались никогда. — Он смущенно отвел глаза и спросил. — А ты не могла бы научить меня так скручивать волосы? Ну, в эту, в косу.