Планета насекомых: странные, прекрасные, незаменимые существа, которые заставляют наш мир вращаться

И наконец, завезенные чужеродные виды и их воздействие на насекомых. Как правильно поступить со «старыми грехами» в этой сфере: возможно ли вернуть все на исходные позиции и правильно ли это? Ведь одновременно с тем, как мы уничтожаем виды, наши действия приводят к возникновению на планете новых видов, созданных эволюцией. Насколько устойчива живая природа, и как мы будем взвешивать наши интересы по отношению к интересам миллионов других видов?

Лягушка, которую вы бы не хотели поцеловать

В джунглях Южной Америки живет ужасно ядовитая лягушка. Она не зря носит свое имя – ужасный листолаз (Phyllobates terriblis). Эта не та лягушка, которую вы поцелуете в надежде найти прекрасного принца. Если вы попытаетесь, вы гарантированно умрете за несколько минут. У этой лягушки один из самых сильных из известных нам ядов – батрахотоксин. Среднестатистическая лягушка содержит около одного миллиграмма яда (примерно как пара крупинок соли). Этого достаточно, чтобы умертвить десять взрослых мужчин. И чтобы вы знали, противоядия не существует.

Эта маленькая лягушка, размером не больше, чем слива, раньше была обычным явлением в тропических лесах в Колумбии. Местные жители аккуратно терли свои стрелы о тело лягушки и получали такой ядовитый наконечник стрелы, который был способен убить все, во что он попадет.

Фармацевтическая промышленность прознала об этой желтой ядовитой сенсации из тропических лесов. Первые тесты показали, что яд – очень эффективное болеутоляющие при правильной дозировке. Кроме того, так как яд влиял на транспортировку натрия сквозь мембраны клеток, он мог помочь в изучении ряда заболеваний, где это важно, например, рассеянного склероза. Несколько экземпляров были доставлены из тропических лесов для более пристального изучения. Но что случилось, когда улов привезли в лабораторию? Лягушка перестала быть ядовитой!

Ведь живая природа часто коварнее, чем мы ожидаем. Желтая лягушка сама по себе не ядовита. Она вырабатывает яд только тогда, когда живет в естественных условиях. Почему? После проведенного расследования выяснилось, что дело в диете, состоящей из – да, конечно, это ведь книга о насекомых, – жуков. Жуков семейства мелириды (Melyridae). То есть лягушка ядовита только если она питается правильным видом жуков в своей естественной среде обитания.

Вырубка тропического леса привела к тому, что желтый ужасный листолаз оказался в Международной Красной книге как вымирающий вид. Отчаянная борьба за сохранение вида уже начата, но радости мало. В дополнение к тому, что территории для проживания исчезают, торговля лягушачьими лапками привела к распространению грибкового заболевания (называемого Bd), которое убивает лягушек, жаб и саламандр по всему миру. Их третья часть вскоре исчезнет навсегда. Скоро больше не останется желтых ядовитых лягушек, и не будет возможности изучать активные вещества, которые они производят.

Разнообразный ландшафт способствует многообразию насекомых

Если мы хотим сохранить шансы отыскать биологически активные соединения для медицинских целей, мы должны сохранить экосистемы для выживания видов, которые их производят. Защита нетронутой природы является средством сохранения пространства для их обитания как в тропических лесах, так и в Норвегии. У многих специализированных насекомых настолько особенные требования к тому, где они могут жить, что они не выживают в современном измененном ландшафте. Поэтому природные заповедники и другие охраняемые территории абсолютно необходимы для сохранения этих видов.

Также в экосистемах за пределами охраняемых территорий важно сохранить как можно больше биоразнообразия. В лесу это может означать обеспечение организмов достаточным количеством старых и мертвых деревьев. Так как мертвая древесина является центральной частью живого леса (см. стр. 167) и домом для большой части лесных видов, включая насекомых, которые полезны для нас в качестве уборщиков, опылителей, распространителей семян, в качестве пищи для других животных и в контроле над вредителями. И несмотря на то, что в норвежских лесах появляется все больше мертвых деревьев, все равно их в пять раз меньше, чем в похожих диких лесах, не подвергавшихся вырубке.