Планета нервных. Как жить в мире процветающей паники

Мэтт Хейг

Планета нервных

Как жить в мире процветающей паники

NOTES ON A NERVOUS PLANET

by Matt Haig

THIS EDITION IS PUBLISHED BY ARRANGEMENT

WITH CANONGATE BOOKS LTD, 14 HIGH STREET, EDINBURGH

EH1 1TE AND THE VAN LEAR AGENCY LLC

В оформлении обложки использовано изображение Indypendenz©Shutterstock.com

Оформление обложки Виктории Лебедевой

Copyright © by Matt Haig, 2018

© Ольга Белякова, перевод на русский язык, 2019

© ООО Издательство «Лайвбук», оформление, 2019

* * *

Другие книги Мэтта Хейга

Последнее семейство в Англии

The Dead Fathers Club

The Possession of Mr Cave

Семья Рэдли

Люди и я

Humans: An A — Z

Эхобой

Как остановить время

How Come You Don’t Have An E-Strategy

Выдающиеся брэнды

Влюбиться в жизнь:

Как научиться жить снова,

когда ты почти уничтожен депрессией

Быть котом

Мальчик по имени Рождество

Девочка, которая спасла Рождество

Отец Рождество и Я

Тенистый лес

Сбежавший тролль

The Truth Pixie

Evie and the Animals

ПОСВЯЩАЕТСЯ АНДРЕА

1. Изможденный ум в изможденном мире

«Тото, у меня такое чувство,

что мы больше не в Канзасе».

Дороти, «Волшебник страны Оз»[1]

Разговор год назад

Я был изможден.

Я ходил кругами по комнате, пытаясь выиграть спор в Сети. Андреа смотрела на меня. Или мне казалось, что смотрела. Я не мог точно сказать, потому что пялился в свой телефон.

— Мэтт? Мэтт?

— А, что?

— Что происходит? — спросила она с отчаянием в голосе, которое появляется у людей в браке. Точнее, в браке со мной.

— Ничего.

— Вот уже час ты не отрываешься от своего телефона. Ходишь кругами и натыкаешься на мебель.

Мое сердце бешено колотилось. В груди была тяжесть. Бей или беги. Я чувствовал, что в Интернете меня припер к стенке кто-то, кто живет в восьми тысячах милях от меня и кого я никогда в жизни не увижу, но этот кто-то успешно загубил мои выходные.

— Мне просто нужно кое с чем разобраться.

— Мэтт, хватит уже.

— Мне просто нужно…

Вот какая штука с нашей психикой: так много вещей дарят нам сиюминутное счастье, но эти же вещи играют с нами злую шутку в отдаленной перспективе. Мы отвлекаемся, хотя на самом деле то, что нам нужно, — это познать себя.

— Мэтт!

Часом позже мы ехали в машине; за рулем была Андреа. Она бросила на меня быстрый взгляд.

Я уже не смотрел в телефон, но крепко сжимал его в руках, как монашки обычно сжимают четки.

— Мэтт, с тобой все в порядке?

— Да, а что?

— Ты выглядишь потерянным. Ты выглядел так, когда…

Она осеклась на словах «когда у тебя была депрессия», но я знал, что́ она хотела сказать. К тому же я чувствовал, что депрессия и тревога подбираются ко мне. Что они уже близко. Словно ореол воспоминаний, до которого я почти мог дотронуться в спертом воздухе салона.

— Я в порядке, — соврал я. — В порядке, в порядке.

Всю неделю я валялся на диване, провалившись в приступ тревоги, одиннадцатый по счету.

Жизненная правка

Я боялся. Не мог не бояться. Страх — неотъемлемая часть тревоги.

Приступы участились. Я начал волноваться о том, к чему это приведет. Казалось, что отчаянию нет предела.

Я пытался переключиться. Опыт, однако, подсказывал мне, что алкоголь — вариант неподходящий. Поэтому я делал то, что когда-то помогло мне выкарабкаться. То, что я забывал делать в повседневной жизни. Я внимательно следил за своим рационом. Я занимался йогой. Я старался медитировать. Я ложился на пол, клал руки на живот и глубоко дышал — вдох-выдох, вдох-выдох — и сосредотачивался на прерывистом ритме своего дыхания.

Все давалось мне сложно. Даже выбирая, что надеть утром, я мог расплакаться. Не имело никакого значения, что раньше я уже испытывал это. Когда у вас болит горло, вам не становится легче только потому, что когда-то оно уже болело.

Я пытался читать, но мне было сложно сконцентрироваться. Слушал подкасты. Смотрел новые сериалы на Netflix. Заходил в социальные сети. Я старался выполнять свою работу досконально и отвечал на все электронные письма.

Я открывал глаза по утрам, хватал телефон и молился найти там хоть что-то, способное отвлечь меня от самого себя.

Но — внимание, спойлер! — это не работало.

Мне становилось хуже. Почти все способы переключить внимание затягивали меня все глубже в отчаяние. Как в «Четырех квартетах» Т. С. Элиота, я был «в отчаянье отчаявшимися от отчаянья»^[2].

Я с ужасом пялился на неотвеченное электронное письмо и не мог написать ответ. Затем я заметил, что когда заходил в Twitter — мою онлайн палочку-выручалочку по отвлечению внимания, — тревога усиливалась. Даже просто листая ленту сообщений, я чувствовал, как мои душевные раны обнажаются.

Я читал новостные сайты — еще один способ отвлечься — и совершенно не понимал, о чем читаю. Осознание того, как много страданий в мире, мешало мне трезво взглянуть на свою боль. Я чувствовал бессилие; чувствовал себя жалким оттого, что парализован своим незначительным горем, в то время как в мире так много горя настоящего. Мое отчаяние росло.