Планета нервных

В торговых центрах на самом деле сложно находиться, это факт. Торговый центр – это намеренно стимулирующая среда, созданная не для отдыха и спокойствия, а для выкачивания из нас денег. А так как беспокойство часто является стимулом потребления, чувства спокойствия и удовлетворения, вероятно, будут противоречить интересам торговых центров. В торговом центре спокойствие и удовлетворение – это то, чего мы достигаем через покупки. А не то, что там просто есть.

Четвертая проблема – вина. Я чувствовал себя виноватым из-за симптомов, которые не считал симптомами болезни. Для меня это были симптомы как бы меня самого.

Еще один урок, который я до сих пытаюсь выучить – и в чем мне помогает написание этой книги, – что отвлечение внимания не работало и не работает. С одной стороны, торговые центры – это такая среда, которая намеренно очень сильно отвлекает внимание. Но это не помогло мне меньше погрузиться в себя, напротив, я ушел в себя еще больше. Огромные толпы людей не помогли мне почувствовать себя частью человечества. Среди массы людей я чувствовал себя более одиноким, чем когда я был в компании одного человека, или даже наедине с самим собой.

Это была уже знакомая тактика: пытаться отвлечь себя от одного мучения с помощью другого. За годы до появления Twitter, когда я еще не занимался отупляюще-навязчивой проверкой социальных сетей, у меня возникала острая потребность отвлечься. Но в этом нет ничего хорошего. Когда вы боретесь, а не признаете симптомы, вы только больше подпитываете их. Отвлечение – это попытка бегства, которая редко работает. Невозможно потушить огонь, не обращая на него внимание. Нужно признать, что он существует. Нельзя навязчиво глотать, твитить или заливаться алкоголем и перестать чувствовать боль. Наступает момент, когда придется столкнуться с ней лицом к лицу. Перестать прятаться. В мире миллионы способов отвлечься, но разум у нас по-прежнему один.

Манекены, которые причиняют боль

Когда сейчас я думаю конкретно об этом приступе паники, я вспоминаю, как мир атаковал меня. Даже в то время у меня было инстинктивное – если не полностью сознательное – представление о триггерах вокруг меня. К ним добавились даже манекены в магазине.

Вот я. В этом закрытом, искусственном и оживленном торговом пространстве. Прошел точку невозврата. Моя личная сингулярность. Посмотрев на Андреа, я четко понял, что ситуация до боли знакома: наш день будет испорчен.

Я закрыл глаза, чтобы сбежать от торгового центра, и не увидел ничего, кроме монстров и демонов, этакого воображаемого банка существ и образов, пострашнее любых гидр или циклопов. Моя персональная преисподняя, которая теперь была на расстоянии одного лишь мгновения или мысли.

– Давай, ты сможешь. Дыши медленно.

Я пытался следовать ее указаниям: дышать медленно, но воздух не был похож на воздух. Я ничего не чувствовал. Я не чувствовал себя.

Я вытер глаза.

Напротив Vision Express был магазин одежды. Не могу вспомнить, какой именно. Но помню (это отпечаталось и оставило неизгладимый след в моей памяти), что на витрине были манекены в платьях. Манекены с головами. Головы были серые и безволосые, с чертами, абстрактно намекающими на нос и глаза, но без рта. Манекены стояли в неестественных угловатых позах.

Они казались безумно злыми. Как будто они были живыми существами, которые не только знали мою боль, но и были ее частью. Отчасти были ответственны за нее.

И это будет ключевой чертой моего беспокойства и депрессии в течение следующих месяцев и лет. Ощущение, что в некоторых уголках мира есть тайная внешняя враждебность, которая может придавить грузом отчаяния и причинить боль. Эту враждебность можно найти на улыбающемся лице в глянцевом журнале. В дьявольском красном взгляде задних фар. Или слишком ярком синем свечении экрана компьютера. И в зловещей копии человека – манекене в витрине магазина.

Однажды, когда я буду готов противостоять своей боли, эта острая чувствительность действительно поможет мне. Поможет понять, что если одни внешние факторы могут оказать на нас негативное влияние, то другие – положительное. Но тогда я боялся, что схожу с ума.

Я был убежден, что не создан для реального мира. И в некотором смысле был прав. Я не был создан для мира. Я, как и все, был создан миром. Меня создали родители, культура, телевидение, книги, политика, школа и, возможно, даже торговые центры.

Итак. Либо мне был нужен новый Я. Либо новая планета. И я понятия не имел, как найти ни то, ни другое. Вот почему я думал о самоубийстве.

– Я должен выбраться отсюда, – сказал я тогда, вытирая глаза, как потерявшийся в супермаркете малыш.

«Отсюда» было понятием достаточно широким и могло означать что угодно, начиная от «моей головы» и заканчивая «планетой». Но в то мгновение «отсюда», конечно, означало торговый центр.

– Хорошо, хорошо, хорошо, – сказала Андреа.

Она была рядом со мной. Но одновременно где-то очень далеко. Она искала ближайший выход.

– Сюда.