Планета обезьян. Война

Цезарь размышлял над ужасными последствиями битвы. Обезьяны собирали оружие, срывая ружья и амуницию с трупов солдат-людей. Дело необходимое, но грязное. Вожак обезьян (он все еще оставался в расцвете своих сил) отвернулся от мародерства и медленно пошел по направлению к открытой всем взорам траншее, камуфляж и защита которой не смогли уберечь ее от нападения людей. Взорванные останки защитной стены были разбросаны по всему холму, и это говорило о том, что взрывчатые материалы у врага очень хорошие. Обугленное дерево все еще воняло дымом, и оставшиеся очаги огня следовало затушить.

Он мрачно наблюдал за тем, как тела обезьян – не все из них были в целости – доставали из взорванных глубин траншеи. Он не пытался считать мертвых – после будет достаточно времени для того, чтобы посчитать свои потери. Сейчас важнее было знать, сколько обезьян ранено, и заняться ими. Он боялся, что, несмотря на все попытки их знахарей, многие из несчастных умрут от ран в ближайшие часы или дни. Победа досталась обезьянам слишком дорогой ценой.

«Бой закончен, – подумал он, – но поминки только начались».

Часовые, расположившиеся на деревьях, внимательно наблюдали, нет ли еще где-нибудь солдат-людей. Цезарь приказал им немедленно поднять тревогу, если будет такая необходимость, а сам стал спускаться в то, что осталось от траншеи. Гориллы, шимпанзе, орангутанги и бонобо, раненые и нет, смотрели вверх, с трепетом и почитанием, на своего спускавшегося вожака. Одно его присутствие вызывало у всех глубокие эмоции. Широко раскрыв глаза, обезьяны толкали друг друга, предупреждая соседей о его прибытии. Даже раненые приподнимались и смотрели на него, когда он проходил мимо.

Цезарь привык к такой ответной реакции. Он, в конце концов, был их вождем… и их освободителем. Это он почти десять лет назад выпустил на свободу вирус, который развил их умственные способности и освободил их из заточения в лабораториях и зоопарках.

Сейчас ему уже двадцать лет, и шерсть на лице Цезаря кое-где покрылась сединой, но авторитет его оставался неоспоримым. Сознавая отношение к себе своего народа, он демонстрировал перед ними силу и мужество.

На его хмуром стоическом лице никогда не появлялись страх или слабость. Только боль в выразительных зеленых глазах выдавала то как сильно страдания его народа влияли на него.

«Неужели это кровопролитие никогда не кончится? – подумал он. – Неужели люди никогда не оставят нас в покое?»

Пара горилл подошла к Цезарю и встала по бокам от него. Лука, седеющий доминантный самец, уже много лет был одним из наиболее приближенных к Цезарю лейтенантов. После освобождения из зоопарка Сан-Франциско он дрался бок о бок с Цезарем в Бригаде Золотых Ворот – это было в самом начале их свободной жизни – и со временем стал начальником гвардии горилл и неотъемлемой частью ближнего круга Цезаря. Не предал он Цезаря и в те черные дни, когда Коба организовал недолго длившийся переворот, два года назад. Крупнее Цезаря раза в два и на голову выше, он был просто громадным даже по меркам горилл. Из под нависавшего лба на мир смотрела пара темно-коричневых глаз.

С Лукой был Снежок, молодая горилла-альбинос; его белая шкура и розовые глаза резко выделялись в темной глубине траншеи. Не привыкший к жестокостям войны, он смотрел на кровавые ошметки тел с явным неудовольствием. Он стоял, низко наклонившись, автоматически принимая оборонительную позу. С его губ слетало едва слышное бормотание.

Цезарь очень не хотел, чтобы Снежок смотрел на этот ужасный спектакль, но трудное время не допускало подобных нежностей. Снежок был подававшим надежды молодым самцом гориллы, сообразительным, с гибкими и сильными конечностями, и Лука очень его ценил. Но Снежок не смог бы защитить своих людей, не говоря уже о том, чтобы возглавить колонию в будущем, если бы от него скрывалась жестокая реальность этого мира. Он должен был знать, на что способны люди в самых худших своих проявлениях, уметь оценивать опасность, которой подвергались обезьяны с тех пор, как они впервые вырвались из заточения, – задолго до того, как Снежок родился.

«Жестокий урок, – подумал Цезарь, – но необходимый».

Спускаясь глубже в траншею, под успокаивающее укрытие земли, Цезарь обнаружил, что столкнулся еще с одной неприятной реальностью – и дилеммой.

Горстка пленников-людей ждала его решения. Пленные стояли на коленях, их руки были связаны за спинами. Глубоко нахлобученные шлемы скрывали их лица, и они безучастно смотрели на утрамбованный земляной пол траншеи. Пленников стерегли несколько охранников во главе с крепкого сложения шимпанзе, которого звали Дротик. Цезарь знал, что это Дротик поднял тревогу и предупредил о приближении людей, вовремя вызвал кавалерию и остановил продвижение врага, не дав ему нанести еще больший урон его народу. Опечаленный понесенными потерями, Цезарь прекрасно понимал, что дела могли быть еще хуже.

Если бы люди нашли крепость…