Планета откровений (СИ)

Семён с удовольствием вспоминал о чудном видении, посетившим их на планете. Девушка была великолепна — как раз в его вкусе. Всё, что надо, было при ней, и даже ещё больше. И пусть это и был, скорее всего, навеянный инопланетным разумом мираж, всё равно было чертовски приятно на неё смотреть. Будь Семён художником, он бы обязательно её нарисовал, будь он поэтом — посвятил бы как минимум венок сонетов…. Но Семён был геологом. Конечно, ничто не мешает любому уважающему себя геологу быть вдобавок и художником, и поэтом — но здесь был не тот случай. Ему и проза-то давалась с трудом, книга по гляциологии иных миров до сих пор находилась в зачаточном состоянии. А уж про стихи можно было вообще молчать. Девушка, которой он однажды посвятил пару рифмованных строчек — назвать это стихами язык не поворачивался! — попросила его больше никогда так не делать. Ни при каких обстоятельствах! А друг детства, которому Семён потом показал сей опус, долго ржал, затем, вытерев выступившие на глазах слёзы, попросил его спрятать это куда-нибудь и никому больше не показывать. А ещё лучше — сжечь. Семён даже немного обиделся на него. Но оставалось признать — во всех способах воспевания муз он был полный профан. Так что оставалось просто вспоминать мелькнувшую на мгновение красоту и пускать слюни. И ждать с нетерпением возвращения домой, уж там-то он быстро найдёт себе даму сердца на пару-тройку недель. А потом следующую. Семён не очень любил постоянство….

Недавно в столовой к нему подсел Пётр, и долго и муторно пытался что-то рассказать, что-то связанное как раз с тем самым чудным видением. Что-то Петра очень сильно мучило и беспокоило, Семён так и не понял до конца, что именно, но сочувственно кивал в нужные — или нет — моменты, а по завершении монолога, когда Пётр чуть не расплакался, уронив голову на руки, осторожно похлопал его по плечу. Вроде бы как тот разрывался между любовью к жене, ждущей его дома, и вожделением к той девушке-миражу. И ужасно страдал от этого. Семён порядком удивился, что у Петра есть жена, он, как и многие другие, считал, что они с Вацлавом любовники. Хотя, одно другому не мешает, а? Спрашивать было неудобно, хотя и любопытно, конечно. Но не настолько, чтобы попадать под статью о толерантности, поэтому этот вопрос так и остался незаданным, а Пётр ушёл, пряча от обедающего экипажа покрасневшие глаза….

Да, Семён тоже периодически думал о девушке-видении, но, как только в голову начинали приходить мысли: а не нужно ли ей чем-то помочь… а вот она там совсем одна, в джунглях, голая… — начинала страшно болеть голова. И он, пугаясь возможного приступа, сразу переключался на что-то другое, более спокойное. Медитировал, прочёл почти всю Старшую Эдду, с некоей долей стыда осознав, что Блот, которым он так удачно прикрылся, это не только вкусная еда и выпивка, но ещё и очень много всего другого. Не то, чтобы он во всё это действительно верил. Нет. Просто, как-никак, вера предков… Конечно, после нескольких веков освоения людьми космического пространства, стало понятно, что самая подходящая религия для всех этих чудовищных расстояний, иного разума и разнообразия форм жизни — это буддизм. Буддизм как нельзя лучше отвечал духу нового времени, расправившему межзвездные крылья над человечеством, но, при этом, так и не стал основной религией. Нет, на Земле и колониях царила толерантность и в этом вопросе — право каждого человека исповедовать любую подходящую ему религию свято выполнялось и поддерживалось. Но с буддизмом приключилась довольно странная история. Ходили слухи, что в начале космической эры почти все буддисты иммигрировали куда-то в глубины космоса, основав там колонию. Но связь с ними по каким-то причинам не поддерживалась, и было вообще не понятно, живы ли они там ещё, и был ли вообще этот исход, не являлся ли он просто выдумкой средств массовой информации. Самой популярной религией, к недоумению Семёна, да и многих других тоже, уже довольно много лет почему-то был культ Ктулху. От него явственно несло мистикой, и периодически в глобальной сети появлялись сообщения об очередном обнаруженном алтаре для человеческих жертв, хотя последователи этого культа яростно отрицали свою причастность к такого рода обрядам и ритуалам. Бррр. Нет уж, лучше Один со своим вороном, Хель и Ёрмунгад, чем эта страхолюдина, похожая на гибрид человека и осьминога — так, по крайней мере, изображали Ктулху его официальные почитатели. Или даже Летающий Макаронный Монстр, в которого, кстати говоря, верили тоже довольно много людей. А ещё лучше быть агностиком — верить во всё, что поддаётся логическому объяснению…. В принципе, Семён себя именно к агностикам-то и относил всю сознательную жизнь. Но Мьёльнир не снимал. Как память об отце, да и просто на всякий случай.