Планета пыли.Сферополис [СИ]

Ирбисы и издалека прекрасно видели и слышали всё, что происходит у волков. Сами же они лежали на земле тише воды, ниже травы. Все собравшиеся после охоты были в образе волков, они сидели, образуя круг и поочередно завывали. В этом была какая-то система, которую Арваю никак не удавалось уловить. Волчьи голоса перекрывали и сменяли друг друга, сначала одни волки начинали выть, затем их подхватывали другие, третьи, потом голоса первых волков сходили на нет, затем подключались и угасали всё новые и новые голоса. Таким образом, получалась красивая грустная переливчатая песня. Она символизировала скорбь волков по их умершим предкам.

Пели волки достаточно долго, снежные барсы даже невольно заслушались и загрустили, прочувствовав всё то, что чувствовали в этот момент и волки — светлую и мрачную тоску, надежду и невозможность что-либо изменить, улыбку и слезы. Арвай Сансар даже ненадолго забыл, зачем он здесь лежит, и задумался о хрупкости и мимолетности их вовсе недолгой и ненадежной жизни, задумался о том, что чувствуют близкие, теряя кого-то из любимых, о том, как они стараются это пережить. Сам Арвай никогда никого не терял, зато Еве эта тема была намного ближе. Она не помнила своих родителей, однако всегда чувствовала горечь утраты, невосполнимую потерю, с которой ей приходилось жить каждый день. Ева знала, что дядя и тётя любят её как родную дочь, но это было не то. В процессе своего взросления Ева всё чаще замечала, что она лишена чего-то очень важного, того, что всегда было у её братьев, но никогда не было у неё. Пытаясь постоянно разобраться в себе и в своих чувствах, Ева поняла, что не чувствует той уверенности в себе, с которой жизнь кажется намного проще и безопаснее. Вот, например, Эра явно эту уверенность чувствует, внутри неё как будто бы есть какая-то тайная опора. Эра может паниковать, задавать глупые вопросы, деланно ужасаться некоторым вещам, но в глубине души она всегда четко уверена, что уж у неё-то точно всё будет хорошо. Ева же всегда чувствовала себя не в своей тарелке. Она знала, что родители не бросили её, что они скорее всего просто погибли. Но не имея достоверной информации о том, куда же они исчезли, Ева всё-таки чувствовала себя брошенной. У неё не было никакой тайной опоры, а было только внутреннее глубокое одиночество.

Неожиданно песня волков закончилась, и в центре круга вспыхнул огромный костер. Он символизировал собой радость жизни, тепло, любовь, новое начало. Все волки превратились в людей и закружились в бешеном сумбурном танце вокруг костра. От такого резкого перехода между бесконечной грустью и безудержной радостью барсы впали в ступор. Арвай Сансар, наблюдая за костром и за танцем, постепенно пришел в полный восторг. Он невольно залюбовался огнём, таким далеким, но таким красивым. Огонь — это то, что согревало человеческую часть души зверолюдей, напоминало об их прошлой людской жизни. Животным огонь был совсем не нужен, они питались сырым мясом или растениями и не чувствовали холода, будучи в образе зверей. В человеческом же обличии зверолюдей частенько тянуло к огню. Ирбисы даже время от времени разводили его в своих пещерах и собирались семьями за душевными разговорами, когда на улице было темно и холодно.

Когда пламя костра начало угасать, волки закончили свой танец и перешли к следующей части празднества. Это как раз был ритуал, про который рассказывала Зарина. Исполняя его, волки отдавали дань уважения убитым ими животным и благодарили их за свою жизнь. Арвай понял, что пришло время действовать. Он сделал движение вперед, тем самым давая понять Еве и Эре, что час пробил.

Волки снова встали в круг, по-прежнему в образе людей. Зарина внутри круга с головой косули в руках начала медленно обходить всех волков. В сумраке ночи она показалась Арваю ещё более хрупкой, чем прежде, но в тоже время очень красивой и грациозной.

К тому моменту, когда волки приступили к перестроению круга, снежные барсы подобрались к ним уже на максимально близкое расстояние. И когда руки Эмирлана и его жены Разии уже почти сомкнулись, Арвай Сансар стремительно бросился вперед. Оказавшись рядом с Зариной, он превратился в человека, схватил её за волосы и приставил к незащищенному горлу обломок ядовитой решетки, который был с одного конца обмотан шкуркой тушканчика, а с другого норовил отравить ядовитыми шипами, стоило только лишь чиркнуть им слегка по коже.

Все люди неожиданно замерли, некоторые тут же превратились в волков и готовы были уже напасть на Арвая и перегрызть ему горло.

— Стоять! — громко закричал Арвай Сансар. — Если кто-то из вас сделает хоть шаг, ваша любимая Зарина тут же умрет. Мне нечего терять! Чтоб вы знали, это обломок той самой решетки, за которой вы нас держали все эти дни.

— Чего ты хочешь?!? — глядя на Арвая бешеными от страха и ненависти глазами, спросил Эмирлан. — Уходи! Оставь Зарину, и я обещаю, что никто тебя не тронет.