Планета пыли.Сферополис [СИ]

Арвай бежал, не замечая ничего вокруг, погруженный в свои тайные мысли. Он никому не мог открыться, никому не мог пожаловаться на свою жизнь. У барсов так было не принято. Ирбисы были однолюбами и в паре практически всегда жили очень счастливо, не переставая на протяжении всей жизни нежно заботиться о своем партнере. Поделись Арвай своими чувствами хотя бы, например, с братом, Ундэс решил бы, что он просто сошел с ума. Сам Ундэс Сансар безумно любил свою жену и гордился своей избранницей. Что касается родителей Арвая, то они всегда представлялись ему невероятно гармоничной парой, просто до тошноты. Он ни разу не видел, чтобы они ругались или чтобы такой деспотичный и строгий по отношению к своим детям и соплеменникам Хаган Сансар хотя бы просто повысил голос на свою Сугар. Арвая всегда это очень удивляло. Но в то же время сейчас он четко для себя осознавал, что никто не сможет понять его чувств по отношению к жене.

Пробежав ещё несколько минут и не переставая думать о своей жизни, Арвай Сансар наконец остановился, сделал глубокий вдох и осмотрелся. Ничего интересного он вокруг не увидел — всё тот же тонкий слой грязного снега, все те же унылые каменные глыбы, всё то же беспросветное серое небо. Арвай закрыл глаза, мысленно собираясь с силами для того, чтобы развернуться и отправиться домой. И в этот момент он услышал тихий хруст снега в отдалении. Снежный барс открыл глаза и повернул голову на звук. В ту же секунду подул легкий ветерок, и Арвай почувствовал до боли знакомый запах. Со всех лап ирбис метнулся в сторону камней, от которых до него донёсся звук и запах, не веря происходящему. Обогнув глыбы, Арвай Сансар разочарованно застыл на месте. Никого не было. Никого, кроме маленькой полевки, метнувшейся в нору при появлении ирбиса. Арвай не мог понять, неужели он дошёл до такой крайности, что ему начала мерещиться Ева? Он и сейчас четко чувствовал рядом с камнями её запах, который он не спутал бы ни с одним другим. Но тем не менее нигде вокруг её не было. Не могла же она исчезнуть так стремительно. Значит, она здесь и не стояла, а у него просто начались галлюцинации на нервной почве.

Арвай решительно пошел по следу, оставленному владельцем запаха, но в итоге вышло, что он лишь оббежал вокруг места, где слышал хруст, и абсолютно никого не увидел. Он почувствовал себя растерянным и обманутым, снова.

В отчаянии Арвай предпринял последнюю попытку найти Еву. Он превратился в человека и крикнул: «Ева! Где ты?!?! Покажись, я чувствую, что ты рядом!» В ответ не последовало ничего, напрасно Арвай напряженно прислушивался — тишину нарушал лишь тихий шорох копошащихся в земле мышей.

Арвай упал на колени и со всей силы ударил кулаками по земле. Но через секунду он уже поднялся на ноги, вдруг осознав, насколько он жалок. Он столько раз приказывал себе не думать о Еве, ни на секунду не вспоминать о ней, и одно время Арвай даже был почти уверен в том, что ему удалось всё забыть. Но сейчас, после своего отчаянного порыва вернуть то, что вернуть нельзя, то, что никогда ему не принадлежало, Арвай наконец-то смог признаться сам себе в том, что вопреки своим желаниям он скорее всего всю жизнь будет любить предательницу, без раздумий бросившую и его, и своих родных.

Он почувствовал себя пленником — пленником в своей семье и пленником в своей душе. Превратившись обратно в снежного барса, Арвай Сансар обреченно поплелся в сторону клана ирбисов.

Войдя в дом, Арвай лицом к лицу столкнулся с Эрдэнэ.

— А где ты был? — с любопытством в голосе защебетала она.

— Я охотился, — кратко ответил Арвай.

— Охотился? — красиво изогнутые брови Эры взметнулись вверх. — Зачем? Ведь охотиться должны барсы-охотники. И чего тебе не сидится дома? У нас тут так хорошо, тепло и уютно.

— Но это не наш дом, Эра, не забывай. Скоро мы должны будем переселиться отсюда в свое жилище, куда более скромное, уж поверь мне.

— Да, милый, я разумеется знаю, что барсы-хозяйственники уже готовят для нас новую пещеру, но разве нам нужно так уж торопиться съезжать отсюда. Ведь нас никто не прогоняет, и места всем хватает.

— Мы и так затянули с переездом, здесь нам не место. Тем более с учетом того, что мы уже почти месяц не участвовали ни в одной развед-миссии. Мне надоело мозолить глаза отцу. Я хотел бы поскорей убраться отсюда, а то мы слишком уж засиделись в «тепле и уюте», как ты говоришь.

— Дорогой, я тебя совсем не узнаю. Мне казалось, что тебе нравится жить в комфорте. И, помнишь, ты сам мне говорил, что никогда не стремился стать разведчиком, что это родители заставили тебя этим заниматься. А теперь вдруг ты начал думать совсем по-другому.

— Да, начал! Мне до смерти надоел этот дом! И родители надели! И надоели их бесконечные вопросы про внуков! И ты мне тоже надоела со своим вечным хорошим настроением, как будто ты в жизни достигла уже всего, к чему стремилась, и ничего тебе больше не надо!