Планета Райад. Минута ненависти или 60 секунд счастья

Да мы и так все это знаем. Помочились на дорогу. Обычно техником в Чечню со мной ездит Влад Шестунов. Но недавно в небольшой автомобильной аварии он потерял зуб, а операция по внедрению в его челюсть чужеродного импланта пришлась как раз на сроки нынешней командировки. Вместо Влада в этот раз поехал Иван Севрюгин. Наверняка Шестунов сейчас елозит в кресле стоматолога, мокрый от страха… О том, какую роль его выбитый зуб сыграет в нашей судьбе, мы узнаем чуть позже…

Иван закурил. Гусь не курил никогда, а я бросил лет восемь назад. Поеживаясь, все уставились на изрешеченный пулями, превратившийся в сито указатель «ЧЕЧНЯ», символизирующий условную границу между двумя мирами. Еще в середине девяностых, во время первой чеченской, кто-то чуть ниже приписал на нём: «ДОБРО ПОЖАЛОВАТЬ В АД!» Такая же надпись есть при въезде в Грозный…

* * *

Первые километры территории Ада ничем новым не удивили. Всё, как месяц назад, когда мы с Гусем были в Чечне крайний раз. Так же, как и в другие наши осенне-зимние командировки. Те же серые, унылые кавказские степи — местами заснеженные да поросшие сухим бурьяном. Вдалеке — плоский силуэт гор, словно нарисованный карандашом на бумаге, вырезанный ножницами и искусственно приклеенный к общей картинке.

Редкие блокпосты федералов: бетонные блоки под масксетью, мешки с песком, красно-белые полосатые шлагбаумы да полинявшие от солнца, дождя и снега, кое-где пробитые пулями российские триколоры. Бойцы в камуфляже проверяют документы и груз, стреляют закурить, справляются о земляках среди нас. Иногда встречаются чеченские села. Многие абсолютно целы, как будто и войны никакой нет. Только редкие жители с любопытством рассматривают белую «Газель» с тонированными стеклами, да собаки лают нам вслед. Но буквально кожей ощущаешь напряжение взведенной до отказа пружины, готовой в любой момент сорваться и запустить какой-то чудовищный механизм. Села стараемся проезжать быстрее. В них даже федеральные войска без крайней нужды и крепкого боевого прикрытия не заходят. Поскреби любое село — и найдешь боевиков, факт! Словно читая вслух мысли остальных, Гусь кричит Леме, имитируя кавказский акцент:

— Давай, Лема, давай да-ра-гой! Пока они нас как баранов в горы нэ увели или нэ за-рэ-за-ли!

Лема жмет на газ. Ему тоже не хочется общаться с «бородатыми зайцами», как иногда называют боевиков. Он чеченец, сотрудничающий с федеральными властями.

Впереди показался очередной блокпост. Даже издалека видно оживление. Бойцы напряженно смотрят в нашу сторону, кто-то поднял снайперскую эсвэдэшку и изучает машину в оптический прицел. Между бетонными блоками люди в камуфляже таскают ящики. Когда мы подъехали ближе, навстречу вышли сразу четверо бойцов, держа машину на прицеле. Блокпост ощетинился стволами.

— Ваня, не вздумай громко портить воздух, — язвит Гусь, — изрешетят в ответ и даже не моргнут.

— Тогда я по-тихому испорчу, — зловеще отвечает техник.

— Кто такие и куда? — задает вопрос старший. Судя по всему, офицер, но знаков различия на камуфляже нет. Конспирируется от снайперов боевиков.

— Телевидение, — отвечает Лема. — Журналисты из Москвы в Грозный. Мы протянули аккредитационные и журналистские удостоверения.

— Что-то припозднились вы сегодня в Грозный, — сказал офицер, возвращая документы. — Через час темнеть начнет, а в нашем районе уже сейчас команда «стоп колеса». Вон за тем холмом, — он махнул рукой в направлении Грозного, — банда орудует. Прямо к ним в лапы попадете. Так что не могу я вас пропустить, парни. Останетесь у нас до утра.

— У меня свое начальство, товарищ…

— Майор, — ответил он, поёжившись. Вместо «звездочек» на плечах его камуфяжа я разглядел по дырке.

— У меня свое начальство, товарищ майор, — сказал я, удивляясь, что делает целый майор на этом забытом богом блокпосту. — Сегодня группа должна быть в Грозном. Сейчас на базе никого нет, кроме технарей. Случится что-то, а в эфир выходить некому. Для телеканала это катастрофа.

— Тоже мне — катастрофа! — отогнув брезентовый полог, заменяющий входную дверь, офицер крикнул в черноту дота: — Столетов!

В бетонной утробе раздалось шарканье сапог, сопение, и через пару секунд в проеме показался черный силуэт.

— Размести журналистов на ночлег, накорми и покажи, что к чему, утром поедут в Грозный, — приказал майор и, давая нам понять, что разговор окончен, добавил: — Вечером посидим, расскажете московские новости.

В ноздри ударил запах кирзы, кислого человеческого пота, перловой каши, гуталина и печного дыма. Свет тусклой керосиновой лампы выхватывает из темноты фрагменты железных коек с панцирными сетками, босые ноги, лежащие на голых, без постельного белья, матрасах, пустую оружейную пирамиду. Автоматов в пирамиде нет, они стоят с пристегнутыми магазинами рядом с койками, прислоненные к бетонным блокам, из которых составлены стены дота. Бревна подпирают деревянные доски, заваленные сверху мешками с песком и обтянутые снаружи масксетью. Несколько бойцов спят. Они даже не шелохнулись, когда наш провожатый громко гаркнул: