Планета, с которой не возвращаются

Но рорванцы не люди. Священники Ноя сомневаются, есть ли у чужаков душа; в любом случае они язычники…

Торнтон предполагал, какую мучительную борьбу с самим собой придется выдержать до того, как он примет решение. Но он знал, что решение обязательно будет.

— Там! Смотрите там!

Он направил полевой бинокль в направлении, куда указывал фон Остен. Высоко над ними, перегнувшись через край обрыва, на них смотрела рогатая голова — добыча!

Два выстрела раздались одновременно. Животное вскрикнуло и исчезло. Торнтон бросился бежать, отчаянно перепрыгивая через камни и балансируя на краю обрыва. Ледяной воздух обжигал его легкие, но он должен был схватить животное прежде чем оно скроется.

Верхний край обрыва навис над ним. Торнтон карабкался, крепко цепляясь за скалы. Фон Остен шумно дышал рядом, выискивая точки опоры. Все равно, что взбираешься на высокий забор. Они достигли вершины.

И провалились!

Это произошло слишком быстро. Торнтон не понял, что случилось, он лишь ощутил падение, что-то острое резануло его по спине и рассекло кожу, он услышал свист воздуха и скрежет скал, затем грохот и тьма.

Он медленно приходил в себя, долгое время ощущая лишь боль. Потом зрение прояснилось, Торнтон сел, обхватив руками голову, которая, казалось, разламывалась на части.

— Фон Остен, — простонал он.

Немец был уже на ногах.

— Вы в порядке? — спросил он. В его голосе не было озабоченности, он уже осмотрел марсианина, когда тот был без сознания, и не нашел серьезных повреждений.

Торнтон ощупал себя. На спине была длинная царапина, голова болела, из носа шла кровь, на теле было множество синяков, но сколько — он не мог сосчитать.

— Да, кажется, в порядке.

Фон Остен помог ему подняться.

— Это есть проклятие над планетой, — прорычал он. — Здесь все только для убийства людей. Я думать, мы здесь пойманы.

Торнтон осмотрелся. Склон, по которому они скатились, был одной из стен ямы, около шести метров глубиной и четырех шириной; животное, в которое они стреляли, должно было находиться с другой стороны. Стены ямы были почти отвесными, сглаженными за столетия ветрами, морозом и тающим снегом, а маленькое отверстие на дне ямы, очевидно, служило для отвода воды.

Он прошелся вдоль стен, осматривая края ловушки. Фон Остен, пострадавший меньше, предпринял несколько яростных попыток выкарабкаться, но, вскоре бросил это занятие. Без соответствующего оборудования ничего нельзя было сделать.

— Еще два очка плюс рорванцам, — сказал он хрипло.

— Они не могли знать…

— Они приводить нас в этот опасный страна. И могут использовать здесь любую возможность. Gott in Himmel![10] — Фон Остен погрозил небу кулаком.

— Не упоминайте имя Господа всуе, — Торнтон опустился на колени и стал молиться. Он не просил о помощи: и жизнь, и смерть — все в воле Господа. Окончив молитву, он почувствовал себя спокойнее.

— Остальные будут искать нас, если мы не вернемся к вечеру, — сказал он. — Они приблизительно знают, куда мы пошли.

— Ja, но это чертовски большая территория для поиска, а мы не выдержим долго на такой холод. — Фон Остен обхватил себя руками и поежился.

— Будем стрелять время от времени; может, нам удастся вызвать снежный обвал. Но пока мы можем только ждать, никто не пойдет сюда в ближайшее время. Вскройте, пожалуйста, пакет первой помощи и помогите мне.

Больше делать было нечего, оставалось — ждать.

Когда зашло голубое солнце, стало холоднее. Тени начали заполнять яму, воздух стал похож на густую жидкость. Внизу не было ветра, но люди слышали его пронзительный холодный свист наверху, над ямой. Они пытались двигаться, чтобы согреться, но у них уже не было сил.

После захода второго солнца они прижались друг к другу в бездне тьмы под резким золотым светом звезд. Время от времени они начинали дремать и просыпались от холода. Сознание почти что покинуло их, время тянулось медленно, и их всю ночь преследовали галлюцинации. Однажды Торнтону послышалось, что кто-то зовет его, и он мгновенно проснулся. Голос звучал глухо где-то внизу, он обвинял марсианина в грехах, и Торнтон понял, что это слуховая галлюцинация.

Долгая ночь кончилась. Когда первые лучи солнца озарили узкий край неба над их головами, люди очень удивились тому, что еще живы.

Вновь и вновь они брали в окоченевшие руки ружья и стреляли в воздух. Эхо отдавалось вокруг, и Торнтон с трудом припоминал топографию окружающей местности. Трудно было об этом думать, но он понял, что окружающие скалы не дают звуку распространяться далеко. Их никогда не найдут, их кости будут лежать здесь, пока свет двойной звезды не превратится в пыль.

Взошло первое солнце. Они не видели его, однако оно растопило ночной иней, и дюжина холодных ручейков побежала в яму. Фон Остен оттирал отмороженный палец, стараясь вернуть его к жизни. Торнтон хотел помолиться, но слова молитвы не шли на ум. Как будто Бог проклял его.

Солнечный свет проник на дно ямы, когда появились рорванцы. Торнтон увидел, как они смотрят через край ямы. Вначале он их не узнал: его мозг был затуманен. Затем пришло понимание, и он с усилием очнулся от забытья.