Планета, с которой не возвращаются

— Для вас, может быть. Но я пролететь тридцать тысяч световых лет и не видеть, ничто, чтобы оправдать путешествие. Нет даже хорошей драка в конце.

Джаммас-луджиль вытащил трубку и начал раскуривать ее. Лицо его было печально.

— Да. Я согласен. Без разрешения рорванцев селиться на их планете… все путешествие теряет смысл. Мы не можем высаживаться на планету, населенную сотней миллионов вооруженных туземцев с высокоразвитым военным искусством. Они устроят для нас настоящий ад, даже располагая своим собственным оружием, а я держу пари, что они скоро усвоят и наше оружие.

— Их можно покорить!

— Но какой ценой? Ценой скольких жизней? И все для блага нескольких миллионов человек, которые мы сумеем перевезти сюда. Они не наберут большинства голосов! Парламент никогда не даст на это согласие.

— Ну… рорванцев можно убедить… — Торнтон говорил это, сам не веря в свои слова.

И никто не верил. Раса, способная построить электрический генератор, не будет столь глупа, чтобы позволить нескольким миллионам чужаков высадиться у себя дома. Последствия этого они легко могут предвидеть.

Эйвери вернулся примерно через час. Он старался выглядеть бодро, но голос его звучал устало.

— Я говорил с местными вождями, они отправили сообщение правительству своей нации. У них есть несколько телеграфных линий, это новое для них изобретение. Нас просят подождать, пока они не смогут прислать к нам своих ученых.

— Каковы шансы, что они позволят людям селиться здесь? — спросил Джаммас-луджиль.

Эйвери пожал плечами.

— А вы что думаете? Это будет решаться официально, но вы уже знаете ответ так же хорошо, как и я.

— Да, думаю, что знаю.

Инженер отвернулся. Его плечи поникли.

15

Остаток дня они осматривали поселок. Тут было на что посмотреть. Джаммас-луджиль особенно заинтересовался двигателями. Ему рассказали, что они получают энергию от электростанции в горах. Он осмотрел маленькую, но прекрасно оборудованную химическую лабораторию. Фон Остен ознакомился с арсеналом, который включал несколько больших самодвижущихся пушек, стрелявших пороховыми зарядами, различные гранаты, мины и экспериментальный глайдер, который, несомненно, будет действовать, когда его закончат. Торнтон перелистывал печатные книги, расспрашивал, конечно, при помощи Эйвери, о состоянии рорванской физики — оказалось, что она дошла до уравнений Максвелла и сейчас работала над идеей радио. Лоренцен старался показать, что ему интересно и надеялся, что делает это успешно. Но время от времени один из чужаков бросал на него взгляд, который мог не значить ничего, а мог означать — смерть.

Вечером состоялся банкет. Весь поселок собрался в украшенном главном зале за особо приготовленными кушаньями вперемежку с выступлениями музыкантов. Глава поселка произнес речь о «руках, скрещенных в космосе». И Эйвери ответил в том же духе. Лоренцен изобразил скуку, какую испытывал бы, если бы не понимал ни слова. Внутри у него все звенело от напряжения. Весь день продолжался этот фарс. Рорванцы задавали Эйвери вопросы о его нации, ее истории, науке, верованиях, намерениях — все, что с точки зрения астронома, соответствовало бы их нормальному интересу к людям. Но к чему этот торжественный обмен вопросами и ответами, если предполагалось, что только Эйвери понимает их? Делалось ли это для Лоренцена, предупредил ли их Эйвери, что он может знать больше, чем показывает? И, если это так, то насколько он уверен в том, что знает Лоренцен?

С каждой минутой становилось все хуже: вопросы о вопросах. Что делать, что делать? Лоренцен посмотрел вдоль длинного сверкающего стола. Вокруг сидели рорванцы в своих ярких, варварских одеяниях в противоположность тускло-коричневой запачканной одежде людей — ряд против ряда, лицо против лица, все лица улыбающиеся и абсолютно недоступные пониманию. Что скрывалось в этих золотых глазах? Сидел ли он за столом с подлинными хозяевами Вселенной? Самозваными богами, играющими в простых солдат и крестьян? Когда рорванцы улыбались, в их ртах были видны длинные клыки.

Наконец, этот вечерний кошмар кончился. Вставая из-за стола, Лоренцен почувствовал, что он насквозь мокрый и не может сдержать дрожи в руках. Эйвери взглянул на него, во взгляде была лишь симпатия — но что он думал? Силы небесные, человек ли он? Хирургическая маскировка, синтетическое тело — что скрывалось за круглой маской лица Эйвери?

— Вы плохо выглядите, Джон, — сказал психолог.

— Я… немного устал, — пробормотал Лоренцен. — Все будет в порядке после хорошего ночного сна. — Он демонстративно зевнул.

— Да, конечно. Это был слишком длинный день. Пора отправиться на боковую.

Они пошли в сопровождении группы чужаков. Почетный караул или настоящая охрана? Они шли так на всем пути до их помещения, и Эйвери сам предложил, чтобы Лоренцен и Джаммас-луджиль заняли одно, а остальные трое — другое помещение. Если они пробудут здесь несколько дней, это послужит тактическим способом избежать столкновений между турком и фон Остеном, но…

— Спокойной ночи, ребята… Увидимся утром…