Планета, с которой не возвращаются

Однажды он вместе с несколькими членами экипажа на их единственном вертолете отправился к Скамандру, чтобы поближе ознакомиться с ним и собрать образцы. Река была необычной — медленно движущаяся широкая коричневая полоса; с одного заросшего тростником берега не был виден другой. Рыбы, насекомые и растения не очень интересовали Лоренцена; как дилетант в зоологии, он больше интересовался большими животными: парафилопами, астимаксами и тетраптерусами (так назвали их зоологи). Охотиться было легко: никто из животных, по-видимому, раньше не встречался с людьми, их было легко застрелить, когда они с любопытством приближались к лагерю. У всех оружие висело на поясе, ибо хотя здесь и есть хищники — по ночам слышался их рев, — но в общем опасаться некого.

Высоких деревьев не было; низкие кустарники группами усеивали равнину; они были невероятно прочны, топор тупился об их стволы, и лишь плазменный резак мог уничтожить их. Биологи на основе дендрохронологии определили, что возраст кустарников — несколько столетий. Пользы для людей от них никакой; человеку придется ввозить свои саженцы, чтобы получать пригодные для лесоматериала деревья. Но список съедобных растений и животных быстро рос. Человек мог оказаться здесь голым и одиноким, и если он знал, как высекать огонь из камня, то прожил бы вполне комфортабельно.

Но что же тогда произошло с людьми с «Да Гама»? В исчезновении нельзя было обвинить природу Троаса; она не была враждебной; во многих районах Земли человек был бы в меньшей безопасности, чем здесь. Теперь, в летний сезон, дни теплые, а дожди умеренно прохладные; конечно, зимой здесь будет снег, но при наличии огня и теплой одежды погибнуть от холода нельзя. Низкое содержание двуокиси углерода в воздухе означало некоторое изменение условий дыхания, но к нему легко привыкнуть, оно почти не ощущалось. Освещение странное — иногда зеленоватое, иногда красноватое, иногда смесь этих двух цветов, с многочисленными оттенками и с двойными тенями, отбрасываемыми двумя солнцами — но оно не было неприятным и конечно же не могло служить причиной сумасшествия. Здесь были ядовитые растения, у нескольких человек появилась неприятная сыпь, когда они попробовали одно из них, но даже самый тупой человек быстро научился бы избегать их. Местность тихая и спокойная, слышен лишь свист ветра, шелест дождя, иногда гром, иногда отдаленные крики животных и шуршание крыльев в небе — но все это было облегчением после лязга и грохота цивилизации.

Что ж… Лоренцен бродил со своими инструментами, измеряя период обращения планеты и главнейших небесных тел. Остальное время он пытался помогать другим, разговаривал со свободными от дежурства учеными, играл в различные игры или просто сидел и читал. Не его вина — это безделье, но он все же чувствовал себя виноватым. Может, посоветоваться с Эвери?

Прошло двенадцать тридцатишестичасовых дней Троаса. И тогда появились чужаки.

Глава 7

Телескоп покачивался, передвигаемый часовым механизмом. В поле его зрения внезапно появились какие-то фигуры. Сработало фотореле, и контур обратной связи направил телескоп на приближающиеся объекты. Когда они подошли поближе, вступил в действие сигнал тревоги — сирена заревела в спокойном воздухе.

Фридрих фон Остен спрыгнул с койки, на которой дремал.

— Liber Gott! — он схватил ружье, высвободил большой пистолет и выбежал из постройки. Другие люди высовывали головы, оторвавшись от своей работы, и торопились занять свои посты у огневых точек.

Фон Остен добежал до командного пункта и, балансируя на краю траншеи, поднес к глазам полевой бинокль. Их было… да… восемь, они неторопливо шли к лагерю. Они еще слишком далеко, чтобы рассмотреть подробности, но солнце отражалось в мералле.

Он взял микрофон интеркома и хрипло сказал:

— Всем занять свои защитные позиции. Капитан Гамильтон здесь?

— Я слушаю. Я на корме шлюпки N1. Они похожи на… разумных… не так ли?

— Ja. Думаю, похожи.

— Отлично. Оставайтесь на месте и держите их на прицеле, но стреляйте, только когда я скажу. Это приказ. Что бы ни случилось, стрелять только по моему приказу.

— Даже если они начнут стрелять в нас?

— Да.

Сирена взревела по-новому. Сигнальные устройства! Общая тревога!

Лоренцен бросился к отведенному для него месту. Лагерь был охвачен смятением, слышались крики, топот ног, пыль кружилась в воздухе и оседала на стволах оружия. Вертолет взлетел в воздух, чтобы охватить происходящее с птичьего полете.

— Или с полета тетраптерусов? — подумал Лоренцен. — Здесь нет птиц. Это не наш мир.

Он вошел в убежище. Здесь столпилась дюжина человек, неопытных в военном деле и собранных здесь главным образом для того, чтобы не мешали. Круглое красное лицо Эвери оказалось перед ним; лучи Лагранжа I, проходя через окно, делали его нечеловеческим.

— Туземцы? — спросил он.

— Да… похоже. — Лоренцен прикусил губу. — Их с полдюжины, идут пешком. Какого дьявола мы испугались?

Из затененного угла выплыло длинное лицо Торнтона.