Планета Самнд

Мария, выходит из комнаты. Маме неизвестно, какие слова девочка часто повторяет про себя: нельзя плакать, нельзя плакать, нельзя плакать. На глиняном столе и на глиняной тарелке лежит еда, из местной картошки и мяса. Земляне, очень редко едят мясо, но для вожака рабов и для потомка первого проповедника на этой планете, могут, пару раз в неделю позволить блюда из мяса. Руфь решила приготовить блюда из мяса, добавив экзотическими пряностями, а ее дети всегда с радостью уплетают мясо. Марии новое блюдо не вызывает аппетит. Мясо с кислим и сладким привкусом, с овощем, подобие картошки, обжаренной с зеленью. Даже эти новые вкусы, Марии, не интересны, и как бы противны. Обычно, за столом Мария любит болтать, общаться и задавать вопросы. На этой раз, хочется молчать, не общаться. И как-то странно: мама дала еду, когда других детей нет рядом. Эсфирь с другими маленькими для детей детьми рабов, когда их родители рабы на поле, а значит: обеденное время еще настало. Они оба молчат, разве только младенец иногда, издает звук или плачь. Кажется, время как резина, может растягиваться. «Лучше живать – думает Мария – а то я могу заплакать. Плакать нельзя». Не поднимая голову, с тарелки, она чувствует, что мать пристально смотрит. Мамин взгляд, как будто изучает и осуждает. Страшно что-то сказать, потому что слова могут позволить слезам вырваться наружу. Ей кажется, что у еды появился сладковатый оттенок, запах разложения трупа. Этот противный запах, как будто в еде, во рту и отказаться невозможно от еды – страшнее поднять голову и посмотреть на маму. Мелкие звуки, как передвижение ложки, обычное передвижение руки, можно легко услышать. Еда заканчивается и придется поднять голову. Съедая последний кусок, Марии больше не слышны ни какие звуки, особенно. Даже младенец перестал плакать. Наверно спит – решила Мария – мама жива, мама жива – говорит себе Мария. Окно, выходящие на юг, возле двери, показало солнце – это уже обеденное время и вот-вот должны прийти дети и взрослые. Из-за того, что день длиться 22 часа, люди после обеда долго отдыхают или немного спят, после они, снова принимаются за работу, до заката их звезды. Надо только повернуть голову влево, чтобы увидеть лицо матери, но она это не делает, а только чуть-чуть приподнимает свою голову, от тарелки и тупа смотрит на одну точку. Вот-вот, они должны прийти – говорит она. Эта резиновое время мучает ее. Дверь открывает Иоанна. Она не знает, что отец умер.

– Привет, мама – говорит она.

Иоанне 10 лет. Судя, по ее веселому настроению, ей не известно – решают все. Стоя возле двери и, повернувшись налево к не большому обеденному столу, она садится на свободный стул. Мария и Руфь остаются молчаливыми, разве только Руфь исполняет свою обязанность, поставив тарелку.

– С мясом – радостно и удивленно, говорит рыжеволосая девочка, с не причёсанными, лохматыми волосами, расширив глаза, от радости.

Мария, только на пару секунд смотрит сестренку и снова опять направляет свои глаза на прежнюю точку, «Она больше всего любит папу – говорит себе Мария – пусть пока не знает, что стало с отцом»

– Меня, Давид и Ева отправили домой, а сами идут за мной – говорит Иоанна, полу набитым ртом, направляя свой взор, то на маму, то на Марию, не обращая внимание на не обычные выражение лиц, одновременно жуя мясо – что-то там произошло и, я не знаю: что.

Ее детский веселый голос, как будто пытается убить, мертвую тишину. Мария, осмеливается еще раз, посмотреть на жующую сестренку, а та, чавкая, жует, воспринимая новые вкусы. «Значит: скора должны прийти Давид и Ева» – понимает Мария.

– Идем быстрее – она слышит не далеко голос Есфирь, тоже не знающая, об умершем отца.

Скрипучая дверь открывается. Трёхлетняя девочка вбегает в комнату.

– Мама, я пить хочу – говорит девочка, и протягивает руки.

Мать, идет к кувшину, набирает воду, когда опускает руки, возле двери появляются Давид и Ева. «Они все знают» – понимает Руфь, увидев их грустные, трагические лица. Девочка пьет воду и мать опустившись на колени, смотрит в глаза девочки.

– Милая – говорит она, положив свои руки, на ее плечики – папа умер.

Девочка не понимает слова «умер»

– А он придет сегодня домой?

– Нет – внезапно кричит Иоанна – не правда.

– Дети, папа умер.

– Нет – снова повторяет Иоанна и встает возле матери.

Иоанна плачет, находясь 20 сантиметров от матери, желая быть обнятой. Мария наблюдает. Потом, она встает рядом с ними и кричит:

– Нельзя, нельзя плакать! Нельзя плакать!

Руфь стоит между двумя девочками и не решается кого первой обнять. Правой рукой, она почти обнимает Иоанну, а распростёртая, левая рука, ждет приближение Марии. Мария, видит плачущую сестренку, которая уже положила свою голову, на правое плечо матери и тоже приближается, но не для того, чтобы заплакать. Она обнимает маму и громка, судорожно кричит, не позволяя слезам вырваться:

– Нельзя плакать, нельзя плакать, нельзя плакать.