Планета Скарсида

— Туристы! Едут сюда каждый год, чтобы пожрать местных деликатесов!

Заннат не находил в этом ничего предосудительного, тем более, что он сам был не прочь пожрать местных деликатесов. Однако, у осла было на сей счёт, очевидно, иное мнение.

Туристы между тем повылезали из своего экипажа на песок кораллового островка. Было их восемь персон. В наступающей темноте Заннат разглядел, что по меньшей мере четверо из них были гуманоидной формы, один прямоходящий тип с длинным хвостом и подозрительной мордой муравьеда. Ещё один выглядел, как карикатура на человека — он всё время прыгал, кривлялся, суетился и верещал. Ещё двое выглядели, как маленькие бурдюки с ножками, и последний был вовсе странен — он двигался, как черепаха, а на спине его изгибалась змея. Такая занятная компания высадилась на островок. Гуманоиды вытащили складную мебель, поставили её на песке на узкой косе песчаного пляжа, которая замыкала лагуну. Они вытащили из своего экипажа многие другие вещи, раскладываясь со вкусом и полным комфортом, видимо, чувствуя себя здесь хозяевами. На столах уже что-то стояло и лежало в тарелках, а гости расселись по сиденьям и отчего-то затихли.

— По-моему, у них там еда. — прошептал Заннат, оставаясь в воде вместе с ослом. — Может, попросить у гуманоидов немного еды?

— Ни в коем случае. — прошептал Цицерон. — Ещё рано.

И Заннат терпеливо остался ждать событий, гадая, что за действие разворачивается на маленьком атолле.

Некоторое время туристы лениво переговаривались на своём непонятном языке, потом внезапно настала тишина, только смачно набегала на берег мелкая волна, да шелестел лёгкий бриз.

Внезапно раздался долгий, нарастающий звук — как будто где-то в море трубили множество длинных рогов, при этом достигая удивительного унисона. Пение нарастало, усиливалось, переходя на более низкие ноты, и, наконец, смолкло. После этого в океане зажглись огни — слабые, зеленоватые пятна, как будто их источник оставался под поверхностью воды. Круги света заходили в хороводе, словно играя друг с другом. Потом плеснуло слабой волной, и она медленно покатила на белый берег. Тогда снова зазвучала переливчатая музыка.

Всё это происходило в одном месте — прямо напротив широкого края островка, в двухстах метрах от берега. Пение приобретало новые тона, окрашиваясь во многие голоса, становилось мощнее, торжественнее. В океане продолжалось подводное движение, словно там играла рыба. Волны отходили от этого круга и шли на атолл, с плеском накатывая на его берега. Заннат с Цицероном тихонько выбрались на вторую дугу — песчаную косу, и теперь сидели там тихо, наблюдая действие, что происходило в океане. Гости на другой косе тоже притихли, сидели молча и зачарованно наблюдали за картиной.

Завораживающее пение всё разрасталось, словно тысячи и тысячи голосов вплетались в него, внося в общее звучание свои детали. Круг играющих волн стал расходиться, а в его центре стало возникать нечто тёмное и огромное, и с берега было не разобрать, что именно. Оно возносилось под звуки торжественного плача, как будто тысячи морских русалок стонали от изнеможения, устав славить великое морское божество.

Вздымались и опадали в воздухе едва опалесцирующие ленты, извивались длинные толстые щупальца, плотной массой ныряли и выныривали блестящие тела, скользили крупные кольца, частой бахромой трепетали ресницы — вся эта огромная масса катила на берег, не переставая петь, а посередине неподвижной массой высоко громоздилось, как на троне, нечто величественное.

Чем более это непонятное явление приближалось к берегу, тем более захватывало и поражало экзотической красотой. Пение потрясало рассудок и заставляло молитвенно молчать, а зрелище торжественно катящего к островку кортежа изумляло своей пышностью и роскошью. Огромное животное, похожее на толстого лангуста, свернувшегося в клубок, плыло на существах, лишь отдалённо похожих на осьминогов. Это их толстые длинные щупальца беспрерывно месили воду в медленном, ровном движении. Их окружали перепончатые существа, которые непрерывно выбрасывали вверх длинные мокрые ленты, похожие на листья ламинарии. Листья с лёгким плеском опадали вниз и снова взмётывались, как флаги. Следующим кругом шли гигантские ресничные черви — они так и кипели в воде, и казалось, что их не много, а всего один бесконечно длинный червь. Плыли сонмы мелких существ, потрясающих клешнями, плыли мохнатые существа, дующие в витые раковины, плыли совсем непонятные создания, похожие на арфы, играющие сами на себе.

Вся эта великолепная кавалькада подплыла к острову и остановилась у кромки прибоя. Тогда огромное животное на вершине этого живого престола пришло в движение. Очень медленно, под непрекращающееся пение оно соскользнуло со своего места и поехало, как по живому эскалатору, на песок. Тяжело плюхнувшись на него, громада издала хлюпающий звук, который немедленно заглушило усиленное пение.